donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
МАШЕНЬКА ГОРОДЕЦКАЯ (ВЕТЕР С ЮГА)
Часть 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Часть 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 9.
Как она жила? Зачем она жила? С кем?
Машенька закончила школу с одной или двумя четверками. За медалью она не гналась. Может быть, даже наоборот, не хотела. Этому презрению к первенству она научилась у мамы и папы, или просто родилась такая, презрительная.
А хотелось ей, конечно, самостоятельности, взрослости, развязанных рук. Собственной жизни, собственного хозяйства, личных, неподсказанных решений. Иные ее подруги, тоже взрослые, уже лет с шестнадцати пробовали бунтовать, загуливать допоздна, ставить ультиматумы, выходить замуж. Машеньке это не требовалось. Прямо сказать, ей даже удивительно становилось, насколько повезло и с родителями, и с обстоятельствами.
Родители в Машеньке почему - то были уверены. Они ее просто знали, понимали с младенческих времен. Да, удерживали в рамках: бывало - и загуливала, и ультиматумы ставила. Но Машенька с пионерского возраста, согласно собственной склонности, жила в семье не дитятком, а все - таки человеком. У нее были имущество, обязанности, совещательный голос. Конечно, папа с мамой ее пасли потихоньку, и конечно же, Машенька это замечала. Но не для острастки, а оберегали, заодно проверяя на прочность.
И она разрешала им такой мягкий контроль, и этим тоже доказывала ум и взрослость. Короче говоря, ближе к окончанию десятого класса, - Машеньке еще семнадцати не было, - мама и папа уехали из Лиманска в Подлипки, под Москву, оставив дочке квартиру, тревожась, надавав прощальных шлепков и сделав тысячу наставлений.
Мама бы все - таки не решилась уехать. Ее дергали в Подлипки уже третий год, в научный институт, на хорошую должность, с жильем, с перспективой, с необычайно интересной исследовательской темой. Она бы отказалась снова, как уже отказывалась три года. Но с папиной помощью они распутали ситуацию.
Денис Андреевич, безоговорочно главный в доме, больше самих жены и дочери желал им успеха и счастья. Когда стало совсем понятно, что это приглашение в Москву - последнее, он как всегда придумал ход, всех удовлетворивший и правильный.
Итак, взрослые уезжали в Подлипки, обживались (для папы там тоже была работа). Машенька, получив аттестат, поступала в московский институт, училась и жила у них, а если в общежитии, все равно под боком. Лиманская квартира не пропадала, оставалась Машенькиной для последующей жизни. Разумеется, Денис Андреевич понимал: дочь не наверняка поступит. Что ж, она сумеет еще год прожить в Лиманске одна. Он прятал свою тревогу ото всех, он верил в Машеньку.
Естественно, Машенька согласилась: только об этом и мечтала. Что нигде не пропадет, она точно знала давным - давно. Оставалось додумать мелочь - где учиться. Как раз об этом она до последних школьных дней не догадывалась.
Она не признавалась, но куда поступать, ей было почти что все равно. Машенька одинаково хорошо знала все предметы. И любила все, они ей были равно интересны.
Проблема кем стать, где работать перед ней тоже во всей прямоте еще не вставала. Она как - то не думала о работе, ей хотелось узнавать и учиться. Вечерами, читая книжки, Машенька откладывала их и размышляла. Вот химия, потомственная профессия. В формулах и реакциях Машенька была как дельфин в теплой лагуне. Одно время устроила дома настоящую лабораторию, в которой кроме баловства пыталась делать и довольно серьезные вещи. Химия - это понятная, с детства привычная среда.
Вот математика: это целое царство! Чуть не единственная девочка в классе, Машенька рубила и тригонометрию, и аналитическую алгебру влет. Математика - было пространство множества измерений, дворец, где неосязаемые арки, сфинксы и колонны.
Или - искусство. Она могла бы быть архитектором, культурологом, режиссером; актрисой - ладно уж. Определенно, она сумела бы даже музыку сочинять.
История, языки, астрономия у нее почему - то выпадали. Просто не задумывалась. Могла и здесь, но мысли не доходили. Биологию считала одним из разделов химии, а что, не так?
Вот море. Почему я не мужчина. Бог с ними, дальними странами и океанскими просторами. Машенька согласилась бы работать на местных рейсах. Тралить Азовское море на сейнере, возить уголь, лес. Море - профессия, жизнь, страсти; ей известно, что никакой романтики.
Но Машенька читала и Станюковича, и Реутова, и Новикова - Прибоя. Жила в портовом городе. Женщине на судне не место, по многим причинам. Это, к несчастью ли, к счастью ли, от нее не зависело.
Вот география, вот физика, астрономия и так далее.
Значит, химия. Машенька подала в МГУ на химический, сдала экзамены, не поступила. Что же. Очень ли она расстраивалась? Не плакала, не выбрасывалась в окошко. Злилась.
Недолго. Жизнь и все ее упоения по - прежнему, яркие, простирались перед ней.
Машенька зажила сама. Это выходило просто, гуленой и транжиркой она не была никогда. Работать устроилась во Дворец пионеров, вести такой же кружок танца, в какой сама ходила здесь же когда - то. Встречалась с подружками. Проводила вечера в компаниях, дома за книжкой. Почитывала учебники - готовилась к следующему лету.
Машеньку совершенно не волновали любовь, охи и вздохи. Она была известной недотрогой, равнодушна к романам. И переходные возрасты в свое время прошли у нее без осложнений.
Один жених был в детском саду, она им помыкала. Другой в шестом, кажется, классе. Здесь она просто решила опередить всех подружек. Тогда, уловив возрастную моду, Машенька целеустремленно и смело завела роман. Выбрала в меру двоечного и в меру хулиганистого мальчишку из своего класса, лучшего из первых попавшихся - не корову ведь покупала. Легко влюбила в себя, заставила отписать записок и относить портфель. После долгих мытарств позволила поцеловаться раза три. Набиралась опыта, да и все - таки не железная же.
Совершив это действие, Машенька четко почувствовала грань. А так как переходить ее и в мыслях не держала, то, умело спустив любовь по наклонной, уже через неделю перевела ее в чисто товарищеские чувства, и бедный хулиган настолько ничего не понял, что даже не огорчился.
И теперь, одна в собственной квартире, Машенька не устраивала оргий и не посещала их. Для своего дома установила прочное правило: звать в гости только девчат, либо уже сложившиеся семейные пары. Все друзья ее поняли, потому что уважали.
У Машеньки была хорошая компания. Она сложилась сама собой, подобрались славные, душевные люди. Собирались то здесь, то там, танцевали, чуть - чуть пили, сплетничали, любезничали, веселились. Прийти в компанию мог всякий, но не каждый оставался.
За Машенькой ухаживали, она ограничивала это флиртом. Она была легкомысленная кокетливая девчонка, однако вольностей не разрешала, может быть, даже чересчур. Подружки мечтали, терзались, невестились, Машенька смотрела. Так прошло около полугода. Весной она познакомилась с Городецким.
Он появился на одной из вечеринок, друг чьего - то приятеля. Вадим был студент, отслуживший армию, старше ее на два года. Он был высокий, красивый, с благородной фамилией, спортивный, воспитанный, невозмутимый. Он сразу стал ухаживать за Машенькой, и она ему это позволила. Вадим был качественный.
Гораздо качественнее, чем у других. Серьезнее, загадочнее своим глубокомысленным молчанием. Уверенный. Прикинув, Машенька - по молодости лет, из смелости и любопытства, честно решила, что влюбилась. Что зря говорить, конечно, она ждала этого. Ждала преломления еще одной жизненной грани. Замирания, биения, стыда, раскрытия тайн.
Их роман длился месяца четыре, по нынешним временам - долго. Принципиальная Машенька не из ханжества, а из достоинства ни разу не снизошла до постели. Примчались из Подлипок родители; похмыкали, но не критиковали. Им Вадим в общем понравился. Не против были и его папа с мамой, добродушные люди из рабочего класса.
В июле Машенька стала Городецкая. Перемена фамилии, эдакая жертвенность, ее особенно восхищала. Заодно пришлось пожертвовать и новой попыткой в институт. Но все сразу ведь тоже невозможно. Заглядываясь на уверенного, монолитно молчащего супруга, она положилась на него, на время и систему заочного образования.
Будущее Машенькино виделось отныне из двух компонентов - учебы и семьи. Ожидалось, что равноправных, друг друга дополняющих. Не так много времени прошло, и Машенька начала решать уже другой вопрос. То ли жизнь действительно такая непонятная штука, то ли она, Машенька, что - то перепутала сама.
Каким оказался Вадим. Окончательно она не поняла этого за все два с половиной года. Месяца полтора она играла в любимую жену. Следующие три - искала мужества признаться, что как одессит на ярмарке, сама себя крупно надула. В конце концов мужество нашлось, и она призналась.
Она вышла замуж за чучело. Чучело - оно хорошее или плохое? Оно профессионально сшито и одето в ладный костюм, набито сеном первого сорта. Чучело не злится, не буянит, не придирается, ничего не требует и прав не качает. Оно задумчиво, молчаливо, важно, сплошное мужество и достоинство. Не оступится, чепухи не брякнет - нечем. По бабам не гуляет, не шпионит. На него даже можно опереться; оно неколебимо, а если свалится, так мягко.
Когда мыслей нет, то кажется, они глубоко - глубоко. Бедное чучело, - Машенька вздыхала. - Увы, - сознавала она, - отнюдь, однако, не бедное. Какой - то живой червячок в соломенной голове был. Иногда к чучелу приходили друзья, они выпивали, даже общались. С Машенькой Вадим почти не разговаривал; он был во всех отношениях глупее ее, но, разумеется, этого не знал. На ее гостей он смотрел с иронией: не лень им что - то читать, обсуждать, доказывать. Он давно раскусил, что люди таким образом выделываются, демонстрируют ум. Но Вадим - то знал прекрасно, что ума выше его червячка не существует. А он презирал таких, которые умничают и друг перед другом притворяются, что понимают. Сам он не притворялся.
К жене, такой же дурочке, как и все другие, относился снисходительно, как к ребенку - переростку. Пусть себе играет, лишь бы не надоедал. Эту снисходительность Машенька и приняла за надежное мужское плечо.
Чучело утомлялось сознанием собственного превосходства. Слава Богу, в квартире был телевизор. От буковок и картинок набегавшийся червячок успокаивался и засыпал. Тогда чучело можно было приподнять, накормить (аппетит - достойная мужчины эмоция), пересадить с дивана в кресло, отвести в спальню. Чучело ложилось охотно: там у него еще в одном месте торчал один незасохший сучочек.
Замужество Машеньку разочаровало, секс полностью разочаровал. Как в больнице: есть хочется, а пища дрянная. Поначалу она накинулась распробовать хваленое новое блюдо. Оно оказалось без витаминов, как хлеб. Машенька, к своему удивлению, обнаружила себя страстной женщиной. Именно женщиной. Она не стремилась к победе, ей хотелось соперничать, - но случалось так, что Вадима она всегда побеждала.
Комплексы Машеньку не одолевали, и чтоб не заводить их, она привела себя к выводу "все врут календари", погоревала и махнула рукой. Все конфетки замужества оказались пустыми бумажками. Что ж, разве жизнь только из семьи состоит?
Зато вроде бы залаживалось в других сферах. Машенька продолжала быть счастливой и оптимисткой. Квартира под ее руками становилась все светлее и чище. Друзья оставались с нею, их круг даже рос. И сама Машенька - все так же юна, умна, любопытна и даже, - во всем есть хорошие стороны, - теперь еще более женственна, обольстительна и интересна. Работа тоже почти нравилась; потом ведь - это временная работа, настоящее скоро наступит.
Разводиться ей не хотелось, это неэстетично и пошло. Вадим не мешал, а по большому счету был ужасно удобен. Имея видимость мужа, Машенька с чистой совестью могла не заморачиваться на всяких любовных проблемах, отшивать приставал и поклонников, когда они вдруг появлялись.
Будущее. И следующим летом Машеньке по каким - то причинам не удалось собраться в институт. Припоминается, не успела решить, в какой город, на какую специальность. То ли справочника под рукой не оказалось... Не беда, выше голову, все впереди! Машенька продолжала готовиться к поступлению, а также работать, искать, увлекаться новым, ходить в гости, радоваться жизни, петь, плясать, есть, спать.
- Это Вадим заразил ее душевным триппером! - Машенька с наслаждением нашла самое мерзкое слово. Сегодня, наконец, додумавшись, она видела себя полудохлой рыбой. Мокрой, с вареными глазами, с уродливыми чувствами и эмоциями. С такими вот:
"А нашему чучельцу, представьте, надысь стукнуло уж двадцать лет!"
