donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
МАШЕНЬКА ГОРОДЕЦКАЯ (ВЕТЕР С ЮГА)
Часть 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Часть 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 5.
Машенька родилась в этом южном городе, в Лиманске в конце шестидесятых годов. Так как она никогда не имела желания скрывать свой возраст, то все знали - в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. Это произошло в родильном отделении, а оттуда Машенька переехала в собственный, ну не ее лично, а папин и мамин собственный дом.
Машенькина мама Виктория Ивановна была химик - неорганик. Где - то она закончила институт и приехала в Лиманск по распределению. Все то время, которое Машенька помнит, мама работала в единственном в Лиманске Металлургическом институте, сначала преподавателем, а потом, очень долго, заведующей исследовательской лабораторией, которая занималась не студентами, а изучением чугунных и железных отливок по заказам заводов. Мама была кандидат наук. Машенька иногда попадала в лабораторию, в институтский подвал с усатыми инженерами, слушала гул вытяжных шкафов, играла странными фотографиями "брак" и ломкими проволочками - гирляндами "платиновые термопары". Это случалось по субботам, а в остальные дни она ходила в детский сад.
Мама не часто бывала так уж занята. То есть в лаборатории в Машенькином присутствии ей вечно было некогда, не до разговоров и объяснений. Но вообще она вовремя забирала Машеньку из садика, и они вместе хозяйничали в деревянной хибарке с высоким крыльцом, под которым жила мышь. Снаружи хибарка была зеленая, окружена маленьким садом - огородом, Шарикиной будкой и штакетником. Внутри дом был в меру скрипуч, очень опрятен и такой, какой Машенька сейчас назвала бы старушкиным, патриархальным. С тряпичными половиками, ковром и гобеленами на стенах (она играла и с пастухом на лужайке, и с шишкинскими медведями). Усатым котом, вышитым на подушке, настоящим котом, который то и дело был в командировках, как папа, а когда возвращался, ему как и папе, уделялись восторг и поцелуи и подкладывались вкусные блюда. Вот такой был уютный и опрятный маленький дом со старой мебелью. Новую не покупали, ждали с года на год, когда "подойдет очередь". Причем следовало повременить, чтобы папа, он был строитель, получил возможность построить им не какую - то, а уж "настоящую" квартиру.
Мама уважала кота Семена и мышей, как она говорила, тоже занятых своим делом. А Машенька довлела над котом, вязала из него узлы, мазала зеленкой морду. Мышей она ценила больше, потому что до них было не добраться, а к цепной собачке Шарику относилась никак. У Машеньки не было недостатка в друзьях и подружках. Заборчики в самой старой части города, Гавани, были символические, специально сделанные, чтобы легко преодолевать. Машенька все свободное время проводила на деревьях, в траве или в лужах с другими детьми, чьи родители и дедушки были в основном широколицые, коричневые, с тяжеленными ладонями - железнодорожники и рыбаки. Железная дорога отделяла поселок от узкого темно - серого пляжа (в песке блестели крапинки угольной пыли).
Папа был строителем, а Машенька морячкой. Она не играла в рыбаков, чаще в мамину работу - рассматривала "под микроскопом" камешки и прутики, или в папину - говорила "по телефону" и ругалась. А море просто присутствовало постоянно и везде, даже однажды во дворе и в комнатах, когда случилось наводнение. В Гавани всегда пахло морем, вода из колонки была солоноватой. Ветер дул с моря, дождь шел с моря (Машеньке казалось - и дождь соленый).
Даже железная дорога шумела с моря, а по бокам дикий короткий пляж окружали слева - рыболовецкий порт с конторой, причалами и грузовыми стрелами, справа - водная станция с осводовскими щитами, кирпичным хозяйственным корпусом, прямоугольной акваторией, битком заполненной мачтами и вантами.
На водную станцию малышей особенно не пускали, там глубоко. А пляж был в самый раз, пологий, песчаный. И всегда было кому присмотреть: у шлюпок и плоскодонок, вверх днищами сохнувших на берегу, постоянно возились хозяева. Подкрашивали, смолили борта, раскладывали по ведеркам сверкающий улов разных пород. Сетями ловить рыбу было запрещено, этим занимались только ночью и дальше по побережью, в глухих местах. А здесь, в черте города, ловили на переметы и самодуры, выходя в открытое море на милю, полторы и дальше.
Далеко от берега можно было поймать рыбу, ту, что считалась рыбой. Зубастого судака - "сулу", блестящую таранку, которая рыжела от обиды, если ее дразнили воблой, узкую азовскую камбалу калкана. Бычка - того ловили сотнями. И в разных местах, в зависимости от дна, что ли, бычки попадались совсем разные. Бердянские с лягушачьей головой; песчаные, белые, сладкие во всех видах. Ни на какую еду не годились "кочегары" - бычки черные как мазут. Их ловили под железками пацаны и дарили кошкам.
В сети к рыбакам попадали кефаль - рыба собака, сарганы с длинными и хищными носами. Рыба - игла, самая уважаемая между детьми, абсолютно несъедобная, тоненькая и гордая как стальная пластинка. Сейнеры рыбоконсервного комбината тралили воду кошелками, и в порту, под вопли береговой птицы, разгружались реками серебряной мелочи. Крошечной деликатесной тюльки (Приазовье - единственный край, где знают толк в этой вкуснейшей в мире рыбке), классической, но более грубой кильки, крупной жирной хамсы, нагулявшей зеленые бока на мелководье.
Машенька была маленькая и к миру относилась по - братски. Рыбки, рыбы и рыбищи, - ну - ка сунь палец в пасть судаку, - для нее так никогда и не стали предметами кулинарными. Машенька жила рядом с ними как с мамой, папой, с друзьями. У нее были друзья - тюльки, друзья - таранки, подружки - креветки, игрушки - маленькие медузки. И все они - такие же звери, как кошки, воробьи, собаки или мифические зайцы и волки. Настоящих зайцев и волков в Гавани не водилось. Так что остальные друзья Машеньки были бабочки, лягушки, ящерки, красные травяные клопы - солдатики, которые летом, сцепившись паровозиком, грели спинки по камням.
Отдельно от Машеньки существовали птицы. Кроме воробьев она знала только четырех - скворца, ласточку, чайку и баклана. Ей, в общем - то, попадались на глаза и другие, но не было никакой надобности их различать. Птички были сами по себе, а ей и без них хватало дел.
Короче, жила Машенька сама как рыбка: черная, соленая и с полными кармашками песка. Когда вдруг подошла очередь и они, прихватив из всей мебели одного кота Семена, переехали в центр Лиманска, в настоящую квартиру, Машенька ревела и скандалила. Но недолго.
А через год уже и в школу пошла.
