donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
МАШЕНЬКА ГОРОДЕЦКАЯ (ВЕТЕР С ЮГА)
Часть 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Часть 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 14.
С Витькой Крымгиреем она училась вместе с третьего класса, с Шуриком Барсовым, кажется, с первого. Шурик был соседом, его дом стоял в ближнем дворе, а Витька, она не интересовалась, как он попал в их школу. Кажется, они жили тогда рядом, а потом переехали.
И на Витьку она не обращала внимания много лет. Не обращала - чересчур сильно сказано. Он был типичный одноклассник, худой, жилистый чернявый пацан. За партой с ней не сиживал, особыми двойками или пятерками не отличался. Непоседа как все, на переменах бегал, орал, за волосы дергал. Машенька, вспомнить, тоже была в средних классах балда балдою. Вертлявая, краснощекая, носила не косу, а косички. Училась хоть на четверки, но уж строила из себя гранд - даму: каждое утро наглаживала фартучки, по школе ходила задрав нос, дать списать задание ее приходилось полдня упрашивать. А собственно, умела и побуянить со всеми, обфыркать, по башке учебником треснуть. Того же Барсова, кажется, так щедро измазала чернилами, - не выгони ее из класса, то и писать было бы нечем.
Одной школьной наливной авторучки, если выдавить все до капельки, хватает и на белую рубашку, и на пиджак, и на брюки (потом надо выставить когти, визжать и отбиваться). В седьмом классе, покончив с мелкими пакостями, Машенька забыла и о боевых качествах чернил. Но тогда же узнала, что фиолетовые чернила от серной кислоты становятся красными, а красные - желто - зелеными как недельной давности синяк. Она открыла это самостоятельно на первых уроках химии. А к восьмому классу уже соображала прекрасно и индикаторы, и катализаторы, и что такое "пэ аш". Машенька, шедшая до этого по всем предметам ровно, без конкретного увлечения, врезалась в химию как в мальчишку.
Школьный химический кабинет стал для нее родным домом. Лысые бородатые ученые, глядевшие со стен, дядями и родственниками, колбы и пипетки - почти кухонной посудой. Казалось, именно химии она дожидалась, чтобы развернуть свои способности, и вот набросилась на нее с остервенением.
К середине года Машенька уже выиграла районную олимпиаду, а химичка Клавдия Николаевна допустила ее в заветную комнатку - лабораторию. Машенька и вошедши в переходный возраст, продолжала быть аккуратной, у нее единственной изо всех на рабочем столе не случалось кислотных луж и битых пробирок. Главенствовать среди восьмых классов на химическом вечере ей поручили как само собой разумеющееся.
Она еще раньше, с сентября, ревниво почувствовала, что у нее появились конкуренты. Она их сразу презрела, убежденная в собственной недосягаемости, и когда, приходя после уроков в лабораторию, все чаще начала сталкиваться с лохматыми пацанами, рыщущими по полкам и из любых доступных реактивов неизменно сотворявших что - то бурое, зловредно не замечала их, даже не поворачивалась к столу, где обязательно нечто шипело и распространяло вонь.
Надо сказать, химичка попалась им ангельски терпеливая. Она была пожилая добрая женщина, любила и свой предмет, и детей, стоически объясняла непонятное и на занятиях вместо "аммиака" употребляла профессиональное "аммиака".
Машеньку подвело то, что в тот период она не имела конкретной цели, проблемы, химичила абы чем. Все осадки переосаждала, металлы перерастворила, и последний месяц просто занималась повторением уже открытого, любуясь разноцветными результатами и добиваясь пущей чистоты своих простеньких экспериментов.
Пацаны - конкуренты, похоже, понимали, что делают. Их последние опыты упорно сводились к выделению горючих газов, Клавдии Николаевне, вместо чтобы консультировать умную Машеньку, приходилось искать способов вести за экспериментаторами скрытый неусыпный контроль. Рядом с ней, понятно, крутилась и трещотка Машенька, выпаливая очередную великую гипотезу. Мало - помалу, незаметно, ее и притянуло к мальчишкам.
Долго ли в подростковые годы подружиться. Машенька воротила носик от слишком пахучих Шуркиных и Витькиных пробирок; и вот она уже с длиннющей пипеткой в руке лезет подсказать и помочь через головы, увлеченная, отпихивая локтями "этих", которые в жизни не сделают как нужно.
Недолго она пыталась командовать, вскоре поняла, что ребята подкованные и крепкие орешки. Многое они знали лучше, по - другому, а главное - понимали, зачем. Машенькино пренебрежение исчезло, вместе с ним и зазнайство. Она без малейшей обиды согласилась, что участвует в общих опытах пусть и не на последних, но и не очень - то на первых ролях.
Она увлеклась идеей. Витька и Шурка Барсов заболтали ее. Затеи со щелочами и сосудом Дьюара оказались не просто развлечениями, они были заранее продуманы и преследовали цель.
Решалась трудная проблема. Машеньку, привлеченного специалиста, в нее посвятили. Необходимо было из подручных материалов, желательно доступных и денег не стоящих, научиться получать чистый, годный для дыхания кислород. Дышать им предполагалось всерьез и долго, по нескольку суток и недель под водой, в специальной конструкции, которая существовала уже в рисунках, - передвигающейся на колесах подводной лодке.
Изобретатели объяснили Машеньке, что сооружение почти готово. Осталось только разобраться с системой дыхания, выбрать строительный материал - то ли это будут смоленые доски, то ли стальная железнодорожная цистерна. Ну, понятно, еще построить, оборудовать изнутри, поставить на колеса, а летом можно уже кататься по дну Азовского моря. Больших глубин в нем нет, с герметичностью и давлением особых проблем не возникнет.
Машенька загорелась. В свои четырнадцать лет она была такой же мечтательной дурищей, как и ее друзья.
Исследовательская бригада называлась Лиманская Подводная лаборатория. Пускай подвод у них пока еще не было, но лаборатория, настоящая!, уже была. Безобидные опыты в школе оказались так, разминкой. Основная наука производилась дома у Шурика, в его спально - учебной комнате, где имелись химическая посуда, запасы реактивов, даже самодельные фанерные стеллажи. Надо ли добавлять, что Машенька там практически поселилась.
Пять с лишним лет спустя, а кажется, что все двадцать, сидит Марья Городецкая в мягком кресле, на коленях старый учебник, и вспоминает. Массу всякого разного: несусветные ядовитые опыты, белые халаты все в дырах, выкапывание нужных книг из груды школьной макулатуры под дождем. Не так нужна была им эта подводная лодка, хотя проблему кислорода все же решили; а девочке Машеньке и вовсе не она была нужна. А хотелось ей сложного, настоящего дела, жизненной цели. Хотелось работать с такими же как она сильными, интересными, чтобы все - все общее, мысли, победы, неудачи. Она даже подчинялась с радостью, единственный и последний раз в жизни. Упрямая, своевольная Машенька, наплевав на честь и достоинство, таскалась за мальчишками по стойке смирно, раскрыв рот слушала, бросалась выполнять, только не козыряя "есть, товарищ командир".
За Витькой Крымгиреем, конечно. Шурик, тот больше идеи подкидывал. А лидером был Витька, хоть вряд ли хотел и догадывался. В уставе у них провозглашалась демократия, она была и на деле. Но так выходило, что сам устав писал Витька, аккумулировал идеи, определял задачи, ставил окончательную точку в спорах.
С ними был еще один чудный парень, Вовка, фамилию она забыла. Опять же Крымгирей его выкопал, привел разок в лабораторию, и Вовка остался надолго. Он оказался абсолютно неграмотным, дремучим, каким - то особо известным в районе хулиганом. А совершенно покорил всех тем, что однажды приволок домой к Шурику штук пять портфелей и, глядя влюбленными глазами, пытался одарить друзей чьими - то авторучками, пеналами, обложками для тетрадей. Как уж Витьке удалось убедить его снести все обратно, но дружбу это только укрепило. Вовка таскал в карманах нож и самопал размером с двустволку, являлся расхристанный, с разбитыми кулаками, вдоль стеллажей передвигался не дыша, ни бельмеса не понимал в химии и слушался как кролик. Впрочем, маленькие самопальчики были и у остальных ребят, порох они изобрели в первую очередь, еще до Машеньки.
И она, девочка - отличница, вместе со всеми бегала в посадку, стреляла фольговыми пульками по консервной банке, отводила глаза милиции как - то раз, когда их чуть не поймали.
А после того, как им наконец удалось получить достаточное количество хлора и Шурик грохнулся в обморок, свалив на ковер шкаф с кислотами, и конечно родители упаковали и выставили за порог то, что осталось целым, Машенька, не сомневаясь, предоставила лаборантам собственную комнатку. Отдала на разорение свой знаменитый годами культивированный уют, к показному ужасу и тайному благоговению мамы и папы.
И это она, без пяти минут взрослая женщина, подхватив и развив очередную Барсовскую идею, несколько недель моталась по кабинетам гороно, комитетов комсомола всех уровней, даже общества "Знание", уговаривая и выбивая из обалделых начальников разрешение на настоящую исследовательскую лабораторию - и место они нашли, в разрушенном пионерском лагере, куда леший не забредал.
Она вызвалась испытывать азотно - кислородную смесь (кислород получили из марганцовки, так называемый азот - из садовых удобрений). Крымгирея в тот день с ними не было, а Шурка еще не оклемался после хлора. Благодарение Господу, что у испытательной маски вовремя расплавился шланг.
Нет, Витька ни в коем случае не допустил бы ее до такого опыта. Когда узнал подробности, чуть ее не побил. Витька, что скрывать, особо дорожил Машенькой, оберегал от крайностей, в каком - то смысле даже холил и лелеял. Машенька от родной мамы не терпела такого обхождения. А от Витьки... Он точно ее считал иногда детсадовским ребенком, прилично бы обидеться на него.
Но только не на Крымгирея. Витька такая душа, без него вообще бы ничего у них не было. Он подбивал даже неспешного Шурика на щенячьи прыжки и возню. И потомственный головорез Вовка обожал - то всех их троих, а в рот заглядывал именно ему, Крымгирею. Как Витька тогда ржал и все валялись по полу, когда в лабораторию позвонил запыханный от счастья Вовка. Ему наконец повезло достать небывалую книжку, учебник как ракеты делать. Сам Гагарин ее написал! Так и называется: "Гиперболоид инженера Гагарина".
Им хватило радости на неделю. Вовка, понятно, стал навсегда инженером Гагариным. Между прочим, секретную книжку Крымгирей принял, рассыпавшись в благодарностях. Сам хозяин ее, к счастью, читать не стал, у него с первого класса имелись проблемы с алфавитом.
