donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
МАШЕНЬКА ГОРОДЕЦКАЯ (ВЕТЕР С ЮГА)
Часть 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Часть 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 2.
- Марина, да ты что?! - с чуть преувеличенным удивлением произнесла Машенька, стоя у стола в маленькой чистой кухне. В которой, впрочем, сейчас царил кавардак. Машенька удивлялась и перемешивала ложкой салат в эмалированной чашке. Марина в шелковом цветном платье и фартуке ожесточенно вылавливала из банки ярко - красные помидоры, прятавшиеся в рассоле между черными веничками укропа.
- Да, да, шестьдесят процентов налога, и никуда не денешься, и еще надо дать в исполкоме, - кивнула головой Марина, бултыхая в банке круглой шумовкой. - В этом году свекру выделяют четыре сотки в балке, около автохозяйства. Ему там не работать, в теплице и с виноградом еле управляются. Сейчас Миша им поможет, а уже все сажают картошку. Надо еще баклажаны, а воды там нет, помидоры посохнут... Ленка осенью продрала все колготки, в детский сад просят опять карандаши, - заявила вдруг Марина, изловив последний помидор и, бросив шумовку в раковину, закончила свой логический пассаж: - Я рассол никогда не выливаю.
Машенька с сочувственной мордочкой внимала всем этим тревогам, что еще она могла сделать. Она подняла голову, любуясь получившимся салатом. В кухню, изогнувшись, протиснулся коренастый быстрый Миша и с консервным ножом набросился на банки с сайрой. Но почти тотчас же, обмахнув руки полотенцем, выскочил обратно в коридор. Там пришли новые гости: шум и возгласы усилились, захлопала дверь.
Машенька, тоже воспользовавшись полотенцем и одернув платье, со светским видом прошествовала за ним. За ее спиной из - за двери высунулась Марина, места в коридоре для нее уже не нашлось.
Пришли Ивановы. В своем классическом виде, который всем очень нравился. Иванова была в самосшитом джинсовом сарафане с темными бронзовыми пуговками и коричневыми строчками, и в замшевых туфлях; с медным браслетом на левой руке, кошелечком - кулоном на груди, на длинном кожаном шнурке; с тремя крохотными висячими сережками в левом, а одной - в правом ухе. Машенька не видела раньше этих сережек, они Ивановой ужасно шли. Наверное, их отшлифовал из меди сам Иванов, который работал инструментальщиком на заводе. Главным "ударом" у Ивановой и сегодня была прическа. Длинные черные волосы прямо спадали за спиной, а спереди на плечи и грудь спускались с висков две тоненькие мелко заплетенные косички, заканчивавшиеся кожаными веревочками - бантиками. Лоб Ивановой был открыт, волосы охватывал светло - коричневый берестяной обруч "хайратник", как у индейской и одновременно русской старинной скво. Губы, темно - вишневые и припухлые, Иванова не красила никогда. Машенька, понимая толк в красивой одежде, даже немножко присела от восторга.
Иванов, как подобает мужчине, был одет более строго. Фирменный джинсовый костюм, не вареный и не поношенный, а специально вытертый. Ни браслетов, ни других украшений, зачесанные назад волосы, тоже длинные, прямые и черные; аккуратная джинсовая бабочка, белая в тонкую полоску рубашка, в верхнем кармашке куртки - стальная цепочка часов. Природный интеллигент Иванов, впрочем, во всякой одежде смотрелся как во фраке, половина Машенькиных подруг и, разумеется, сама Иванова, были в него без зависти влюблены. Иванов, держа в одной руке букет крупных нарциссов, другой вынул за цепочку часы и поднес к глазам. Лацкан рубашки выдернулся из куртки, - Господи, у него были запонки!
Машенька незаметно вздохнула и оглянулась без надежды, желая увидеть среди встречавших спортивную, прилично одетую, "никакую" фигуру Вадима. Но его не было. Конечно, Вадим сидел в комнате, там же, где его минут тридцать назад оставила Машенька; не в силах оторвать мужественный зад от кресла.
Гости и встречающие перекочевали в гостиную, кроме Марины, которая, получив цветы, скрылась опять в кухне раскладывать угощение по блюдам и блюдцам. Иванова, перекинувшись поцелуями и приветствиями, быстро побежала туда же, сменить Машеньку на посту помощницы и выслушать хозяйкины новости о баклажанах и карандашах. Миша, именинник, совершенно довольный, с видимостью заботы поправлял на столе бокалы, вазочки, графины. Как знала Машенька, почти все были уже в сборе и время, отведенное на ожидание, закончилось.
Начали рассаживаться - на стульях, на диване, в низких креслах, одно из которых давно и прочно занимал Вадим. Кроме него, Машеньки и хозяев было семь человек (маленькую Ленку сослали на Слободку к тете Шуре). Ивановы, Машенькины старые приятели, влюбленные друг в друга со школы. Другая подружка, крупная и решительная Алена Гулько, не пожелавшая взять фамилию мужа, щупленького Гены, которого пока никто не знал. Задумчивая, некрасивая Женя Гончарова, девушка с плохим здоровьем и множеством талантов во всех областях. Очкастый и усатый Петя, студент - радиотехник, всеобщий лучший товарищ, с женой Ириной. Традиционная компания, собиравшаяся на все семейные праздники в этой квартире, а праздновали хлебосольные Миша с Мариной решительно все, что возможно.
Ожидался еще какой - то Витя, "Мишин" Витя, никогда ранее не появлявшийся и, судя по всему, особо обожаемый друг. "Вот замечательно, как раз будет всех по паре" - решила Машенька, осмотрев и пересчитав гостей. "Каждой твари" - неожиданно подумала она, взглянув на восседающего Вадима и, ужаснувшись, обругала себя за мелькнувшую не в первый раз непонятную мысль. "Какой все - таки гадкий характер," - подумала Машенька о себе, улыбаясь задумчивой Жене. И дальше развивать эту идею не стала, тем более, что прозвенел звонок.
Из кухни с селедочницей в руке вышла в гостиную Марина. Вслед за ней, без селедочницы, Миша к двери. Машенька наклонилась, чтобы видеть, но только услышала шум, Мишино радостное бурчанье, шелест бумаги, веселый и прихохатывающий сочный баритон гостя. За столом оживились, кое - кто из проголодавшихся потихоньку подтягивали к себе тарелки и вилки. Машенька тоже хотела подвинуть поближе что - нибудь, но она сидела лицом к прихожей, и ей было интересно.
Вошел Миша с белой картонной коробкой. Потом - обладатель баритона, подчеркнуто чинно, как новый человек в компании, понимающий, что сейчас будут разглядывать. Такое визуальное знакомство в порядке вещей, и Машенька тотчас же этим занялась, неназойливо, но и не стесняясь. Гость был высокий и прочный парень, крупнее и явно сильнее всех присутствующих; с узкой талией, хорошими ногами, в черных выглаженных брюках и белой рубашке без галстука, - куртку, очевидно, оставил в прихожей. Большие тщательно отмытые руки с мозолями и остриженными ногтями. Под рубашкой - бугристые предплечья, плечи и мощная грудная клетка. Фигура, отлично приспособленная для труда, принадлежит, однако, не станочнику и не крестьянину: скорее, атлету или матросу с парусного судна, как их показывают в кино.
Все эти подробности Машенька углядела и просчитала за секунду, как ЭВМ лучшей модели или любая женщина старше пятнадцати лет. - "Немного слишком много всего сразу, таких экземпляров нужно на килограммы продавать в Голливуд." - Она нарочно огрубила свой вывод, чтобы не смутиться. Шея экземпляра тоже мощная и не безобразная; лицо светлое сквозь ранний загар. Прямой нос, высокий лоб, - она решила придраться, - губы тонковаты, с хитрецой, кудри свои черные сам он стрижет, что - ли? - Машенька специально оставила напоследок глаза. Встретившись глазами с человеком, уже не сможешь судить о нем беспристрастно. Теперь она посмотрела на ехидные, притворно скромные глаза, привстала зачем - то и быстро, как мозаику, собрала лицо и фигуру целиком. Боже ты мой! Ведь это грек соленый, это... Витька Крымгирей!
- Вот, это Виктор, - сообщил Миша, решив, очевидно, произнести речь. - Он давно здесь у нас не был, - Миша широко обвел пришедшего рукой, как картину, поискал слова, - и,.. прошу любить и жаловать!
- Витенька, здравствуй! - подскочила Марина. - Ну что: это Женя, это Алена, Гена, Саша, Саша (Ивановы были Саши). Вадик, Маша, Петя и Ира. А это Витенька, солнышко, - Марина, встав на цыпочки, обхватила его за шею и чмокнула в подбородок. - Ну, можно еще раз, ты мальчик холостой. - Виктор ладонями поднял Марину за талию: - Маринка, - грозно сказал он, - смотри! Я не холостой, я заряженный. Здравствуйте! - засмеялся он гостям, бережно опуская Марину, которая начала дрыгать ногами. Стул для гостя Марина тут же придвинула, продолжая трещать: - Вот тут садись между дамами. К Алене сильно не приставай, у нее муж злющий. А Женечка у нас девочка незамужняя, и моряков любит... Ну не бойся, зайчик, она тебя не обидит.
Виктор задвигал стулом, втискиваясь. И Машенька, оглоушенная хозяйкиной трескотней, заметила, что так и стоит приподнявшись, да еще, Господи, с открытым ртом. Он ее не узнал? Но Витька потянулся через стол, в ехидных глазах стояли восклицательные знаки. - Маша, здравствуй, какая ты стала мадама! - Витька протянул свои ручищи, за плечи, как зуб, выдернул Машеньку и звонко расцеловал в обе щеки. Машенька терпеть не могла вольностей, она вывернулась и чуть не попала в блюдце со шпротами. Но на Витьку никак нельзя рассердиться. Подумать, за три года вымахал такой жираф! Машенька была рада и даже в восторге, но чинно оправила платье, взглянула мельком на Вадима, убрала улыбку; и все - таки, не удержавшись, сделала мордочку победительницы и кокетливые губки бантиком.
Торжественно явился из кухни Миша, потрясая шампанскими бутылками.
Веселье, то есть еда, началось сразу же, как только хлопнули пробки и раздался первый тост. Грянули возгласы, задвигались тарелки, зашелестели ножи и вилки. Машенька кушала и, посматривая, отмечала про себя, что все вполне освоились, что Женя почти не пьет, что мужчины однозначно предпочитают ее, Машенькин, салат. Иванов и Иванова опять голодные как волки. У Миши щеки покраснели, он, наверное, очень рад. Витька выпил уже две рюмки, подружился с обеими соседками и смешит напропалую и направо, и налево. А на Машеньку бросает взгляды: "Мы еще поговорим в полное удовольствие". Хорошо будет поговорить, три года не виделись. К Вадиму Машенька не оборачивалась, незачем. Стук зубов сбоку слышен, значит не спит, ну и ладно. Молодой муж Гена жует как замороженный. Наверное, злится, Алену ревнует. Она, конечно, хороша, почуяла свежего мужика. Всем же ясно, Витьку надо оставить Женечке, а Алена тут как тут, с ее - то задницей... Ну и хорошо, - решала Машенька, - значит, нужно перед Геной покрутиться. Пусть Алена дергается, все равно помиримся.
Машенька скосила глаза на мужа. Ей часто бывало на него досадно, а в компаниях особенно. Не сострит, не потанцует, сидит как рыба об лед. Машенька в принципе не вертихвостка, наоборот. Хоть она и любила мужское внимание, но почтительное, на расстоянии. И понежничать, и прижаться, - но только к одному, постоянному, значит к мужу. Было бы у нее так, как у Ивановых. Даже не заревнует, нет.
Обижаться, а тем более жаловаться Машенька тоже не любила, даже самой себе. Только вот Маринке, верной подружке, она совсем своя, все понимает. У Маринки тоже нелады с мужем: иногда выпьет, иногда на сторону загуляет. А все - таки никто так свою жену не любит крепко, как Мишка. Марина всегда ходит королевой. Значит так, - окончательно разошлась Машенька. - Плюем на все и берем сегодня этого Гену в оборот, Алена все равно теперь с Витьки не слезет. Конечно, очень уж невзрачный, но зато приклеится как миленький. Вот Иванова удивится... Только не дай Бог, чтоб рукам воли не давал! Машеньке стало настолько противно, что кто - то там станет к ней притрагиваться... Эх, если бы этот сидень проснулся! Но перед ним хоть танцуй, хоть на голове ходи.
Она с тайным вздохом поглядела на великолепного Иванова, подкладывающего Ивановой салфетку, как ребенку. На атлетического Витьку, верного друга Мишу, белобрысого Петю - радиста с улыбкой во весь рот. Заметив Машенькин тоскливый взгляд, Петя сморщил брови, подмигнул и указательным пальцем вздернул нос: "Не кручинься". Марина, зоркая наблюдательница за уровнем общей веселости, хлопнула в ладоши и закричала на весь стол: - Хозяин, ты увлекся! Наливай, а то все съедят!
Машенька первая ослепительно улыбнулась и махнула рюмку ликера. А после этого, решившись, состроила Гене такие глазки и белые зубки, что он подпрыгнул, затряс головой и через весь стол предложил ей "еще ветчины".
Машенька, зло торжествуя, успела отметить, что вот тут - то пришел черед Виктора раскрыть рот.
