donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
Несчастный случай
Часть13. Из жизни иномарок
В четверг я немного опоздал на работу. Пришел в половине одиннадцатого и, как всегда в таких случаях, нарвался на Здановича. Он ничего мне не сказал, но с этого дня в клубе завели специальный журнал, в котором охрана должна была отмечать время прихода и ухода каждого сотрудника. Но на этом нововведения не закончились, после обеда Бухырин привез новую спецодежду, причем всем - 58-го размера, других размеров в продаже не было.
- А это по какому случаю? - поинтересовался Валера, завернувшись в новую спецовку.
- В понедельник приедут корейцы, - ответил Бухырин. - Я не хочу, чтобы вы ударили в грязь лицом.
- В таком балахоне хорошо малолеток на Главной площади пугать, а не перед корейцами красоваться, - сказал Валера, усомнившийся в неотразимости новой спецовки.
- Найдите Лену-уборщицу, скажите, чтоб ушила вам спецовки, - распорядился Бух. - И давайте - работайте, не расслабляйтесь.
До конца рабочего дня мы ругались с Леной, у которой постоянно заканчивались то нитки, то терпение. Ушивать штанины она отказалась наотрез и после ее обработки нижняя часть комбинезона приобрела сходство с галифе наоборот.
- Дикий клеш, - сказал Валера по поводу ушитой спецовки. - Цивилизованные корейцы не поймут.
- И черт с ними, - подытожил я бесполезный спор, мне было абсолютно все равно, в чем ходить на работе. Мысленно я уже пил кофе с Таней и обсуждал волнующие подробности ее молодости.
Но вечернего чаепития я в тот день не дождался. Таня завезла меня домой и, показав на кастрюлю с макаронами, укатила отдыхать, прихватив с собой Свету.
До двух часов ночи я развлекал себя сам, иногда меняя громкость приемника и сдабривая каждую сигарету чашечкой кофе.
"Странная какая-то подруга, - размышлял я, собирая выдвижной ящик. - Живет здесь как у себя дома, заняла мою кровать и хоть бы спасибо сказала".
Я помылся и лег спать, никого не дождавшись.
В пятницу за Светой заехал мальчик школьного вида и увез ее. Но не успел я облегченно вздохнуть, как к Тане пришли две подруги, с которыми она не виделась две недели и отметили такое событие шампанским. Я медленно, но верно начинал чувствовать себя чужим на этом празднике жизни.
В субботу Таня лишь подтвердила мои подозрения. Заехав как обычно в пять, она отдала мне 200 гривен, которые я добавлял к ее сотне при оформлении заказа на заготовки для кухни. Брать деньги из рук красивой девушки - все равно, что получать справку об импотенции. Единственное, что меня хоть немного утешало, это то, что Таня была одна. Мы ехали по проспекту Свободы и, пока Таня живописала злодеяния гаишников, я размышлял о том, как избавиться от позорных бумажек.
За светофором, у которого Таню оштрафовали три месяца назад, она свернула и пришвартовалась у стенки парикмахерской.
- Светку надо забрать, - сказала Таня, предупреждая мое удивление. - Ее уже должны постричь.
Таня вышла из машины и вошла в парикмахерский салон. Через пять минут она вернулась.
- Эта красава только села. Придется полчаса обождать, - сказала Таня, включая магнитофон.
"Хоть раз эта Света сделала что-то путевое", - подумал я.
Рядом с парикмахерским салоном стояли пустые столики летнего кафе и я предложил Тане выпить какой-нибудь газированной подкрашенной жидкости. Таня согласилась. Она села лицом ко входу в салон, а я лицом к ней. Подошел очень услужливый официант и, предложил широкий выбор блюд и напитков. Рассказывал он очень красиво и я решил пообедать. Организм, истощенный макаронами и кофе, требовал мяса. Заказав солянку, пару Венецианских отбивных, картофель фри и салат, я подумал и добавил стакан апельсинового сока и сто грамм хорошего красного вина. Таня ограничилась бокалом мартини.
- Первый раз в этом году сижу в летнем кафе, - сказал я, потягивая сок в ожидании горячего.
- Ты знаешь, я, как ни странно, тоже, - сказала Таня, пригубив мартини и наблюдая за дорогой. - О! Смотри! Новый ягуар поехал.
- Ага, - сказал я, махнув головой для отчетности.
Машины по-прежнему не вызывали у меня никакого желания смотреть на них, чего нельзя сказать о девушках. Я любил пить холодную жидкость в летних кафе и наблюдать за проходящими мимо девушками. Некоторые из них заходили под дающий слабую тень зонт и присаживались отдохнуть, пили кофе с пирожными, курили, громко обсуждали очень важные женские проблемы, и, вообще, всем своим видом показывали, что им до меня нет никакого дела. Но в этот день я их почему-то не видел. Может, место было плохое, может, время не подходящее, во всяком случае, Таня успела порадовать меня десятком новых моделей иномарок, в то время как кроме Тани я не увидел ни одной мало-мальски симпатичной девушки. Странно, я всегда считал, что красавиц в нашем городе намного больше, чем всех иномарок вместе взятых, включая последние модели.
Вино оказалось превосходным. Наплевав на зрелища, я целиком посвятил себя обеду. Я доедал отбивную, когда Таня опять отвлекла меня от трапезы:
- Во "опель-вектра".
- Что, тоже новая?
- Нет, это Дёмина.
Через пару минут к нам подошел сам Дёма - сладкий мальчик школьного вида, я узнал в нем Светиного ухажера.
- Привет, - сказал он. - Чем занимаетесь?
- Да вот, в игру играем, ответил я. - Таня привлекает внимание водителей иномарок, а я - хорошеньких девушек.
- И кто выигрывает?
- Таня… если не считать старушку, которой я дал на хлеб, то я проигрываю всухую. Выпьешь чего-нибудь?
- Кофе.
Я заказал скучающему официанту три кофе и попросил принести счет. Когда я закончил расплескивать кофе по столу и потянулся за салфеткой, к нам подошла Света. На мой взгляд, у нее на голове ничего не изменилось, но Таня была противоположного мнения.
- Класс! Тебе идет, - сказала она.
Я предложил Свете чего-нибудь выпить.
- Нет, спасибо, - отказалась она. - Пора ехать.
Я сел в Танину "девятку", а Света - в Дёмин "опель". После обеда мне стало легче на 70 гривен и настроение немного повысилось. Я развалился на переднем сиденье и спокойно наблюдал за ходом гонки, которую устроили Таня и Дёма. Почти сразу же лидерство захватил Дёма, но Таня не унывала и, вкратце отметив основные достоинства "опеля", продолжала знакомить меня с достопримечательностями трассы.
- Вон, видишь - дерево за остановкой? - спросила она, проносясь мимо на предельной скорости.
Вдоль дороги деревья росли через каждые пять метров и я, не рискуя быть уличенным во лжи, сказал:
- Вижу.
- Это первое дерево, в которое я въехала, когда училась водить.
- Помнится, ты говорила, что мужчины не очень любят ездить в машине, которую ты ведешь. Так вот, ко мне это не относится, можешь ехать так, как тебе хочется, и не обращай на меня внимания. Я не боюсь аварий, по крайней мере, пока мы в машине, - подбодрил я Таню.
- А чего так? - она пропустила мой намек мимо ушей.
- Лет семь назад мне было видение, согласно которому я погибну под колесами автомобиля и, хотя оно было очень смутным, я все-таки хорошо запомнил капот, а не приборную панель.
- Ну, тогда я за тебя спокойна, - сказала Таня.
Перед подъездом к Таниному дому Дёма совершил тактическую ошибку, поехав как и все порядочные водители в объезд. Не доехав до разворота метров триста, Таня сбросила скорость и через поребрик и разделительную полосу, засаженную деревьями и травой, выехала на встречную полосу и первой добралась до финиша.
- П-пацан, меня вздумал обогнать! - сказала Таня, закрыв машину и презрительно улыбнувшись подъезжающему Дёме.
Часть 14. Я-то чего полез?!
Света, собрав вещи, укатила с Дёмой, а я начал курочить старую мойку. Это оказалось непростым делом. Юрий, царствие ему небесное, потратил немало времени на то, чтобы вделать столешницу в стены, окружающие мойку по трем сторонам, и для надежности положил сверху кафельную плитку. Систему крепления сифона к раковине я так и не понял, во всяком случае, она не разбиралась и, для того чтобы снять раковину, мне пришлось перепилить сифон. Ломать плитку было нельзя, запасных не было и я работал аккуратно как сапер-реставратор. Сначала Таня наблюдала за моей работой и хвасталась, какой хороший у нее был муженек. Он, действительно, все делал на совесть, с которой я теперь не мог ничего сделать. Потом к Тане пришла подруга Марина и Таня опять потеряла всякий интерес к ремонту. Марина работала администратором в "Аленьком цветочке". Устроилась она туда по Таниной протекции и не забывала отплачивать шампанским за добро. На этот раз Марина принесла две бутылки и они уединились в зале. После этого работа у меня пошла еще хуже, мойка, не смотря на хлипкий вид, ломаться не хотела. Распиливая столешницу лобзиком, я сломал единственную пилочку и, представив, что в новой столешнице отверстие под раковину придется выпиливать вручную, громко и многословно выругался. На шум пришла пышущая шампанским Таня и спросила, может ли она чем-нибудь помочь.
- Вряд ли… хотя можешь, где тут у вас свалка истории?
- Мусорник что ли?
- Да, мусорник.
- А вон, где кони пасутся, - Таня указала на площадку за забором одноэтажного барака, стоявшего через дорогу от ее дома.
Там действительно паслись кони. Мне не хотелось все бросать и идти кормить коней отрубями старой мойки. Конюх из меня, скорее всего, неважный.
- Хорошее у вас тут место, - сказал я. - Экологически чистое. Жить здесь, наверно, хорошо.
- Это ты по коням определил?
- Чтоб это определить, кони не нужны, я и сам - конь. Я по мху определил, в твоем доме весь фундамент мхом покрыт. А он растет только там, где очень чистая экологическая обстановка. Я вот, например, когда учился в институте, то курить всегда ходил к соснам возле столовой. Там такая экология была, что даже трава мхом покрылась.
- Никогда не замечала мха, сколько лет живу, - подивилась Таня, но выходить из квартиры, чтобы полюбоваться мхом, не стала.
Я, нехотя, отнес на мусорник обезображенные останки мойки. Кони меня не тронули, видать, приняли за своего.
В 10 часов, убедившись, что без новой пилочки мне не обойтись, я переоделся и, бросив в зал фразу: "я скоро буду", уехал в клуб. Трясясь в маршрутке, я проклинал себя, Таню, Марину, лобзик, мойку и все на свете. "Я-то чего полез?! Я ж читать не умею!" - повторял я про себя мудрые слова медведя, получившего в лоб копытом на пару с голодным волком, после того как загнанный в угол олень попросил расшифровать сакраментальную наколку, оставленную заботливой мамашей на крайний случай на заднице оленя. Вечно меня тянет открывать несуществующие тайны.
И чего мне так патологически не везет?! Я вспомнил Влада и его последнюю шабашку - красавицу-телефонистку. Телефонистка была на голову выше Влада и жила в старом четырехэтажном доме в трех кварталах от клуба. Две недели Влад по вечерам делал у нее косметический ремонт, а по утрам заставлял меня и Валеру учить новую легенду, которую мы потом малоубедительно пересказывали соскучившейся жене Влада, приходившей в клуб проведать мужа. Три раза все сошло гладко, пышная жена Влада верила в сказки о том, что у нас много работы и нам приходится ночевать на диване в гримерной. Явку провалил сам Влад, однажды вернувшись домой в полночь и удивив супругу женскими трусиками, мягко спланировавшими на пол, когда Влад снял штаны.
- И что обидно! Каждый раз валюсь на какой-нибудь мелочи, то очки забуду, то телефон домашний оставлю, - сетовал Влад, запивая булку молоком в обеденный перерыв, тормозки осерчавшая супруга Влада готовить отказывалась. - Я ей, главное, говорю: уборщица - скотина - подсунула, пошутить хотела. Не поверила, говорит: откуда у ваших уборщиц такое дорогое нижнее белье, им что, трусы на чай дают?!
После этого Влад неделю не снимал очки, надеясь поскорее восстановить зрение, слегка подпорченное супругой, но интереса к женщинам не потерял.
В клубе меня встретили задницы официанток, оседлавших диван, и хореограф-Юля, коморка шоу-балета располагалась рядом с нашей бытовкой. Юля, в отличие от официанток, искренне обрадовалась моему появлению в неурочный час. Дружески чмокнув меня в щеку, она взяла меня под руку и поинтересовалась, не отремонтирую ли я один из двух черных стульев, являвшихся шаткой основой одного из номеров шоу-балета.
- Юленька, золотце, да я б с распростертыми объятиями, но сейчас мне некогда - спешу.
- А я и не прошу сейчас, - сказала Юля. - Можно завтра.
- Завтра у нас выходной, и я собираюсь хорошо отдохнуть перед приездом корейцев.
- Ну тогда в понедельник. Дениска, ну очень надо.
- В понедельник с удовольствием, только я до понедельника забуду. Ты записку напиши, пока я буду собираться, - посоветовал я Юле.
Захватив на всякий случай пять новых пилочек, я отправился в обратный путь. Повторять ошибки необразованного медведя мне не хотелось. "К черту такие ремонты, - думал я, - доделаю мойку и свалю. Пусть ей подруги помогают - у нее их много. Этот самородок не для моей коллекции. Так чего доброго привыкну к Тане, а потом последствий не оберешься. Бабы - что наркотики, вовремя не спрыгнешь, потом никакие лекарства не помогут".
Настроение было поганым, чтобы подкрепить решимость, я купил бутылку мартини и коробку конфет. Последний акт я хотел сыграть, используя те же декорации, что и в сцене объяснения в любви. Однако добраться до Таниной квартиры в 11 часов вечера оказалось не так-то просто. Общественный транспорт досрочно завершил свою работу, ни троллейбусов, ни маршруток в нужном мне направлении не наблюдалось. Я на попутке добрался до поворота на аэропорт и дальше зашагал пешком, на ходу потягивая мартини. После пары километров конфеты тоже пошли в ход. До Таниной квартиры я добрался в половине первого. Услышав шум открываемой двери, Таня вышла из зала и проявила несвойственную ей в последнее время заботу обо мне:
- Тебя так долго не было, я уже начала волноваться.
- Да нет, все нормально, - успокоил я Таню.
- Ты бы сказал, куда тебе надо, я бы тебя отвезла.
- Don't mention. Все нормально.
- Ну, слава богу, - сказала Таня и вернулась в зал.
Я разулся и тоже вошел в зал. Таня лежала на Романском диване и смотрела на рябивший экран телевизора, антенна у нее была ни к черту.
- А где Марина? - спросил я, осмотрев темную комнату.
- Ушла. А что, она тебе нужна?
- Нет, я так просто. Мартини будешь?
Таня оторвала взгляд от телевизора и, посмотрев на меня, сказала:
- Странный ты какой-то сегодня. У тебя действительно все нормально?
- Не сомневайся. Будешь пить или нет?
- Ну давай, - Таня поднялась с дивана, вытащила с балкона раскладной столик и принесла с кухни рюмки.
Я достал из сумки наполовину опустошенную бутылку и початую коробку конфет. С полчаса мы пили молча. Таня продолжала смотреть телевизор, а я смотрел на нее и старался как можно подробнее запомнить образ врага, с которым лучше не сталкиваться на узкой дорожке жизни.
- Так за что пьем? Ты так и не сказал, - первой нарушила молчание Таня.
- Есть классный повод. Не знаю как тебе, а мне очень нравится.
- И что за повод?
- Завершение ремонта.
- Как?!… а спальня, а ванная, балкон?
- Боюсь, что этим будут заниматься другие люди. Я сегодня установлю мойку и буду сваливать.
После моих слов Тане расхотелось пить и она ушла на кухню обкурить новость. Я допил свой мартини и тоже вышел на кухню. Прощальный монолог я репетировал на обратном пути из клуба под аккомпанемент булькающей бутылки и набрался-таки решимости для его произнесения.
Таня сидела за столом и нервно стряхивала пепел после каждой затяжки. Я достал сигарету и тоже закурил.
- Таня, ты хорошая девушка и я ничего против тебя не имею, - начал я. - Но, видишь ли, по случайному стечению обстоятельств, о которых ты, может быть, не знала, я являюсь мужчиной. А мужчине, хотя бы иногда, нужна женщина и совсем не для того, чтобы делать ей ремонт. И хотя в этом нет ничего противозаконного, мне не хотелось бы садиться в тюрьму по статье за изнасилование. Общение с тобой опасно для здоровья. Я не могу на тебя спокойно смотреть и, если дело так пойдет и дальше, то могу сорваться, я ведь не железный. Зачем тебе эти проблемы?! Мне очень не хотелось с тобой расставаться, не закончив ремонт. Получается - что я не обязательный человек и не держу слова, но так будет лучше и тебе и мне. Вот собственно и все.
Еще пару минут Таня молчала, набираясь дыма для ответа.
- Я не маленькая, - начала она дрожащим голосом, - и все прекрасно понимаю, тридцатник на носу. Если б ты знал, как я устала от этих заморочек. Ты посмотри, в какое положение ты меня ставишь?! Что мне - лечь к тебе в постель?!
- Нет… - сказал я. Такого резкого поворота я не ожидал и мысленно выругал себя за дешевое проявление рыцарства, ведь именно об этом я мечтал весь последний месяц и ради этого согласился делать ремонт и вот, в самый ответственный момент отступил. Красивое здание моих желаний разрушилось из-за одного маленького бракованного кирпича, который я влепил так не к месту.
Таня продолжала говорить, просила войти в ее положение и понять, как ей нелегко. От волнения она картавила еще больше. Но я мало прислушивался к ее словам. Во мне подогретая на спиртовке человеческих пороков кипела обида на себя, на Таню и на всех остальных.
"Странная земля и странные люди на ней живут, - размышлял я. - Все хотят, чтобы их поняли и пожалели, а меня, почему-то, никто не хочет понимать. Наверное, у меня что-то с головой".
Потом, осознав, что Таня разошлась не на шутку, я долго ее успокаивал, чуть ли не прощения просил за то, что ее не изнасиловал и к двум часам кое-как успокоил. Ненавижу женские истерики.
- Давай ложиться спать, поздно уже, - сказала Таня, немного успокоившись.
- Ложись… я пока не буду, хочу мойку поставить. Пора заканчивать этот жестокий романс и сваливать, пока не поздно.
Пока Таня тарахтела косметикой в ванной, я сидел на кухне и допивал мартини. Выйдя из ванны, Таня пожелала мне спокойной ночи и ушла спать. А я взялся за мойку. С установкой я провозился еще больше чем с разборкой. Потревоженная совесть и мартини не давали сосредоточиться. К полудню я, наконец, подключил воду и канализацию и, вконец уставший от этой ночи, остался сидеть на полу, опираясь спиной о стену и приканчивая 20-ю сигарету за ночь. "Денис сделал свое дело, Денис может уходить". Вечером мне, конечно, хотелось нагнать туману на безоблачное небо Таниной жизни, но такой бури чувств я не ожидал.
В таком положении и застала меня Таня. Ее личико мило опухло от сна и она забавно щурила глазки, раздраженные полуденным солнцем. Она была по-прежнему прекрасна. Ни водка, ни мужчины типа меня так и не смогли надругаться над этой красотой. От мысли, что я вижу Таню последний раз в непринужденной домашней обстановке, мне стало тоскливо, как Пятачку на мясокомбинате.
- Ой! Ты что еще не ложился?! - спросила она.
- Нет… пришлось повозиться. Только закончил.
- Сильно устал, да? Подожди, я сейчас тебе воду наберу, - она подошла ко мне вплотную и включила колонку. - Ты что будешь завтракать?
- Мне все равно.
- Яичницу будешь, с колбасой?
- Буду.
- Я приготовлю, пока ты помоешься, - и Таня, наладив воду, засуетилась с приготовлением завтрака.
Я поднялся с пола и побрел в ванную. Забравшись на пьедестал, я медленно погрузился в горячую воду и долго лежал, набираясь сил для того, чтобы протянуть руку за мылом. Очень хотелось спать. Таня, обеспокоенная молчанием, несколько раз скреблась у двери и говорила, что завтрак готов.
Вкусно поев и выпив чашечку кофе под бдительным руководством Тани, я с удовольствием закурил предложенную сигарету и внимательно посмотрел Тане в лицо. Она опустила голову. Мне стало до боли в глазах жаль эту непутевую мадонку с десятилетней дочкой на руках и ветром в голове. Я понял, что не смогу просто так все бросить и уйти. И хотя я не выносил дружеские отношения между мужчиной и женщиной (просто дружить с девушкой - так же противоестественно, как работать только для того, чтобы зарабатывать деньги), но все-таки решил сдержать слово джентльмена, данное мной в начале.
- Знаешь, Таня, - сказал я. - Я вот тут подумал-подумал и решил закончить ремонт, несмотря на возникшие трудности.
- Спасибо!… - очень серьезно и задушевно сказала Таня и ласковым взглядом завершила разрушение моей системы обороны спокойствия, которую глубоко продвинувшиеся внутрь человеческого организма ученые часто называют нервной.
Потом Таня отвезла меня домой и на прощание еще раз обожгла меня своим спасибо.
Часть 15. Странные игры
В понедельник начались летние гастроли корейского театра пантомимы, посетившего наш город проездом из Москвы в Кишинев. Для участия в представлении с рабочим названием "Монтаж боулинга" на второстепенные роли и в массовку были привлечены местные исполнители. Ознакомившись с отведенной мне ролью, я понял, что ремонт у Тани, не смотря на все мои усилия, растянется еще как минимум на месяц и в ближайшую неделю не видать мне Таню как своих мощей. Корейцы, приехавшие монтировать дорожки в кегельбане, привезли с собой странный восточный обычай работать с восьми до шести, причем, без выходных.
Об этом прорыве в области новых технологий нам сообщил Бухырин, устроивший в 10-ть часов торжественный развод на работы, чего не случалось даже при строительстве клуба. По такому случаю мы облачились в новые спецовки устрашающего вида и маски искреннего интереса к словам Буха. Самым серьезным в нашем немногочисленном отряде выглядел Анатолий Териков. Он зачем-то нацепил на свою лысину рокерский бандан, иллюстрирующий тяжелую долю окровавленных черепов в загробном мире, и, слушая Бухырина, щурился от усердия. Я поглядывал на Толика и ждал когда он прервет Буха и начнет излагать апрельские тезисы.
Мимо нас сновали уже успевшие вспотеть корейцы, занятые сортировкой оборудования, сваленного в кучу посреди зала. Пока решались организационные вопросы, корейцы с усердием муравьев разносили запчасти по углам и не обращали на нас внимания. Рядом с машинами для сортировки кеглей стоял Зданович и нацеливал гвардию механиков и инструкторов на трудовые подвиги. Основой его зажигательной речи была пыль и многочисленные способы борьбы с нею. Впрочем, сильно распространяться Семенович не стал. Полтора месяца назад, при приеме на работу он уже читал им вводную лекцию, из-за которой техобеспечению пришлось отложить работы по ремонту сцены на два с половиной часа.
Тогда Семенович обрабатывал механиков как Остап Бендер - любителей оригинальных шахматных дебютов. Сначала он ознакомил аудиторию с сенсационными результатами археологических раскопок в Египте, свидетельствовавшими о большом интересе фараонов к этому виду спорта. Длина дорожки и количество кеглей уже тогда были строго установлены и не изменились до сих пор. Не исключено, что создатели игры использовали определенную астрономическую пропорцию при расчете длины дорожки, как и при строительстве пирамид, но тайна эта пока не раскрыта. Когда Семенович добрался до древнеиндийского этапа развития игры, я понял, что лекция будет долгой и ушел в бытовку помогать Валере слушать радио. Далее, скорее всего, должны были следовать Китай, Месопотамия, Древняя Греция, король Артур, выбивший пять брейков подряд священным Граалем и много чего еще. Никогда не думал, что такая тупая игра может интересовать еще кого-нибудь кроме американцев. И как это библейские пророки в поисках истины обошли вниманием столь важный момент в развитии человечества? Даже странно… хотя… помнится, когда я знакомился с основными положениями Ветхого Завета, мне попадались какие-то странные иудеи, в дни народных гуляний бравшие в руки таинственные цитры и кимвалы… Перед обедом я вышел на сцену собрать инструмент. Семенович продолжал оперировать цифрами и фактами. По его словам выходило, что срок службы кегельбана, ударно отработавшего пятилетку на далекой корейской земле, можно продлить на десять и даже на двадцать лет, если строго соблюдать нехитрые правила, изложенные выше. Когда работоспособность кегельбана перевалила за пятьдесят, я ушел обедать.
В этот раз Зданович только перечислил французских и американских президентов, которым в свое время шибко попало за то, что они имели наглость соваться на пластиковое покрытие дорожек без спортивной обуви и пообещал недосмотревшим за клиентами инструкторам такой импичмент, по сравнению с которым обычное увольнение покажется инаугурацией. Механики часто кивали головами и спорить с будущим начальником не решались. Из восьми кандидатов двое должны были отсеяться. Расставаться с хорошим местом, сулящим стабильный заработок, никто из них не спешил.
Бухырин, нарисовавший радужные перспективы предстоящей работы более мягкими тонами, указал на потную футболку корейца, переносившего доски из одного угла в другой, и сказал, что с сегодняшнего дня мы будем ему во всем помогать. В дополнение к этому Бух назначил меня ответственным за международные отношения.
- Какой из меня переводчик?! Я же корейского не знаю, - возмутился я. - Только английский.
- Ничего они тоже английский знают, - успокоил меня Бухырин. - Кроме того, у них есть свой переводчик. Еще вопросы есть?! Тогда за работу!
Придерживаясь заданного курса, мы загнали юркого корейца в угол и я его прямо спросил:
- Can we help you?
Кореец загадочно улыбнулся и, не сказав ни слова, продолжил перетаскивание досок.
"С этим все ясно", - подумал я и сказал:
- Пошли переводчика искать.
- А кто из них - переводчик? - спросил Толик, поправляя бандан.
-Я думаю - тот очкатый в наглаженных штанах, - я указал на корейца в белой рубашке с коротким рукавом, ласково улыбавшегося Здановичу и Бухырину.
Из шести приехавших корейцев только очкарик и бродивший по залу толстяк были не в рабочей одежде. Наглаженный очкарик действительно оказался переводчиком, его звали Ли и он вполне сносно говорил по-русски. Когда мы подошли, Ли и Зданович решали, как помочь толстяку Чонгу, забывшему дома спецодежду. Семенович предлагал нарядить Чонга в спецовку, ставшую униформой для техобеспечения с сегодняшнего дня, а Ли, внимательно осмотревший нас с ног до головы, вежливо отказывался.
После знакомства с переводчиком, скрепленного рукопожатием и лучезарной улыбкой Ли, Валера поинтересовался, можем ли мы чем-нибудь помочь.
Ли снова улыбнулся и сказал:
- Да-да! Конечно! Вот ему помогайте, - и указал на толстяка.
Возле Чонга уже собирались механики. Узревший подмогу Чонг взял на себя функции менеджера. Он принялся расталкивать механиков своим пузом, привлекая таким образом внимание, и, тыча пальцем в кучу заготовок, говорил: "this - out!", после чего тыкал пальцем в противоположную часть зала.
- Чего он хочет? Спросил меня Сергей - самый молодой из механиков, недавно отпраздновавший 35-летний юбилей и отрастивший по такому поводу пышные усы.
- Хочет, чтобы вы убрали эти доски в другое место, - ответил я.
- Да пошел он к черту! Мы только что их сюда принесли! - Сергей от возмущения поднял верхнюю губу, закрывая ноздри усами. - Нам вон тот узкоглазый так объяснил.
Сергей показал на страдающего от жары и усердия корейца, к которому мы были прикомандированы.
- Ты его меньше слушай, - посоветовал я Сергею. - И не принимай близко к сердцу.
После обеда пыль и страсти улеглись, корейцы разрисовали пол красными полосками, по которым предстояло набить лаги, а на них - несущие фермы покрытия. Работа, надо сказать, была нудной и однообразной, и еще ее было много. 250 килограммов гвоздей, привезенных корейцами, служили весомым тому подтверждением. К вечеру международные отношения наладились и взаимопонимание достигло такого уровня, когда слова не нужны. Языка мимики и жестов оказалось вполне достаточно. Ли крутился возле сортировочных машин и строил глазки курносой блондинке в потертых джинсах-чулках, смахивающей пыль с оборудования, к нам он подходил пару раз стрельнуть сигарету. Странный все-таки народ эти корейцы. Получая по контракту сто баксов в день, бесплатно питаясь и ночуя в гостинице, оплаченной Семеновичем, они не стеснялись стрелять сигареты у людей, зарабатывавших три-четыре доллара в день, к тому же обремененных женами, детьми, растущей квартплатой, водкой и другими пороками. Мало того, они хотели бесплатных девочек.
В шесть часов раздалась команда "break" и все разошлись отдыхать. Корейцев ждал обильный ужин в клубе, Валеру и Толика - голодные жены и дети, а меня - неоконченный ремонт. Собрав оставшиеся силы и необходимый инструмент, я вышел на запятнанную заходящим солнцем улицу и закурил сигарету. Жара отступала, но не сдавалась. Воздух над асфальтом дрожал, вспоминая накал дневных страстей. На стоянке грела спину Танина "девятка".
- Давно приехала? - поинтересовался я у дежурного охранника, махнув сигаретой в сторону машины.
- Минут двадцать назад, - двухметровый охранник с пирамидальной головой и боксерским прошлым, откликавшийся на позывной "двенадцатый" и то ли фамилию, то ли кличку - Морошка, почесал переносицу.
- Чего это она так рано?
- А-а-а… так это!.. корейцев кормить. А что она тебе нужна?! - Морошка, скучавший в ожидании смены, оживился и даже попытался собрать морщину на лбу.
- Нет, не нужна… Пока! - я на прощание махнул левой рукой возле уха.
- Счастливо! - запредельно серьезный Морошка ослабил напряжение лобных мышц и снова прилип взглядом к поблекшей вывеске:НОЧНОЙ КЛУБ
К Л О Н Д А Й К
приглашает на работу
профессиональных танцовщиц,
барменов и официантовКупив на углу пару сладких сырков у сворачивающей свою лавочку мороженщицы, я побрел на троллейбусную остановку, где сорок минут изучал Броуновское движение микроавтобусов. Убедившись, что в такое время суток мест в маршрутках меньше, чем желающих на этих местах посидеть, я потерял интерес к маршрутным такси и, воспользовавшись услугами троллейбуса, через пятьдесят минут был на месте.
В квартире вместо ужина меня ждала Надя, вернувшаяся из Дарьинской ссылки. Такой сюрприз обрадовал меня не больше, чем волка - заградительные флажки.
- Привет! Как дела?! - придав голосу беспечность, спросил я.
- Хорошо, - не очень убедительно ответила Надя.
- А чего такая грустная? - я поставил сумку с инструментами на стул возле настенного зеркала, исполнявший роль трюмо.
- Так… - Надя задумчиво поковыряла большим пальцем ноги задравшийся угол линолеума.
- Ну, смотри… - я прошел на кухню в поисках еды.
Набор блюд, готовых к употреблению, был стандартным: кофе, хлеб, масло и пепельница. Набрав воды и включив чайник, я расплылся по седушке кухонного уголка, намереваясь слегка отдохнуть и еще раз полюбоваться новой блестящей мойкой. Надя села рядом со мной, зажав ладони между колен, и сказала:
- Жалко, что вы старую мойку разобрали. Она мне больше нравилась, теперь как-то непривычно.
М-м-да-а… вас Крюковых не поймешь - одной нравится, другой не нравится. Хотя, конечно, ребенок растет и старая мойка с одной уцелевшей дверцей и странным ящиком, выдвигавшимся почему-то по вертикали с ускорением 9,81g и рассыпавшим вилки и ложки по всей кухне, как никак - неотъемлемая часть ее детства. В 10-ть лет сокровища мусорников порой приносят больше радости, чем обещания женихов в 20-ть.
- Ничего, Надя! - я попробовал ее успокоить. - Новая мойка - не самое большое разочарование в жизни. Со временем ты это поймешь. Видишь ли, жизнь - это постоянная смена старого новым, в этом прелесть и возможно смысл странной игры природы именуемой жизнью.
- А вы поиграете со мной в Алладина, когда закончите?
- Наверно нет, боюсь, носом не вышел.
- А там просто, я вам покажу. У вас есть приставка?
- Если б у меня была приставка!.. я бы сейчас не за корейцами по боулингу гонялся, а охмурял графинь да баронесс где-нибудь в Баден-Бадене.
- А что это за игра? Я такой не знаю.
- Это очень интересная игра, но тебе играть в нее еще рано.
- А вы можете достать мне картридж с такой игрой?
- А-а, ты об этих играх… Нет, не смогу. Хорошей электронной версии такой игры пока нет, а те, что есть, еще тупее "Алладина".
- Так вы поиграете со мной?
- Вечером будет видно, - я заварил кофе и достал сигарету.
- А что вы теперь будете делать?
- Буду делать шкафчик, вон туда, - я поднял глаза на грязное пятно потолка над входом в кухню.
- Там раньше был шкаф, его еще мой папа делал.
- Это я знаю, но твоей маме он чем-то сильно не понравился.
- Неправда! Мама любила папу.
- Согласен, но сути дела это не меняет, новый шкафчик надо делать по любому.
- А вы дадите мне свой нож поиграться?
- Какие проблемы - играй на здоровье.
Надя заметно повеселела:
- Так мы поиграем потом в "Алладина"?!
- Потом - обязательно. А пока иди, поиграй сама, я покурить хочу.
Избавившись от Нади, я разложил на столе инструмент и приступил к операции по сборке шкафчика. Когда я сделал первый надрез боковой стенки, стрелки часов целили в десятку. М-да… не весело… Если работать по три часа в день, то за четыре дня с ящиком должен управиться - прикинул я. И как всегда ошибся. Многолетний опыт и Егор Коромыслин неоднократно утверждали, что придуманные мной сроки следует умножать на два, а то и на три. Как я ни старался, чертов ящик не стал исключением.
В половине второго пришла соседка снизу, которой не терпелось высказать несколько критических замечаний по поводу моего несовершенного и несвоевременного исполнения лобзиковой сонаты. После всенощной с субботы на воскресенье соседка была настроена очень решительно и, не смотря на мои клятвенные заверения о завершении концерта, несколько раз попросила партию на бис не исполнять. Спровадив соседку, я начал собирать инструмент и нечаянно уронил молоток на пол, немного поразмыслив, я решил уронить его еще пару раз, чтобы высказаться до конца. На стук вышла Надя с фломастером в одной руке и журналом "Cosmopolitan" в другой.
- Хотите посмотреть? - спросила Надя, протягивая мне журнал.
- Нет спасибо, на ночь вредно. Еще приснится какая-нибудь гадость.
- А чего тетя Люда приходила?
- Да вот решила сказать, что хватит играть, пора спать ложиться.
- У-у я еще не хочу, - Надя нахмурила губки.
- Кто ж хочет, надо! - я с интересом разглядывал знакомую гримасу на личике щуплотелой Нади, пока приближавшейся к совершенству мамы только по двум показателям - росту и уму.
- А когда мы поиграем в "Алладина"?
- Когда-нибудь обязательно поиграем. Сегодня - не последний день, а теперь давай спать.
