donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
Несчастный случай
Часть 31. Открытие боулинга
Через пару дней душевно-сволочной баланс восстановился. Я полностью пришел в себя и, потея по шестнадцать часов в день, думал только о том, что мне действительно нужен отпуск. А то с этой Таней забудешь, с какой стороны у бабы щель. На все вопросы, не касающиеся работы, у меня был один ответ: "я родился ночью, под забором", поведение окружающих тоже свелось к простой формуле: "сегодня он играет джаз, а завтра - родину продаст". Цюбельбуллер и Моменталлер отдыхали.
На открытие боулинга приехал Сэр и переводчик Ли. Ли все очень понравилось, он даже похвалил техобеспечение и сказал, что мы все сделали почти так же хорошо, как это делают в Корее, только в Корее все делают намного быстрее. Териков хотел с этим поспорить, но я быстро объяснил ему музыкальные наклонности Ли и Толик успокоился.
За пять минут до церемонии открытия мы закончили крепить кресла, получили от Здановича замечание за пыль на рабочей одежде, а от Буха - добро на разграбление бильярдной. Телевизионщики уже крутились среди гостей, расспрашивали Ли, как шло строительство, брали интервью у городского головы, одним словом, освещали открытие боулинга. Мы не стали портить картинку и ушли отдыхать.
Через полчаса в бильярдную всей толпой завалили фелинщики - с любительской видеокамерой, потрепанным магнитофоном и профессиональными софитами - степенные и мрачные, скорее всего, дети основателей местного телевидения. Нас оттеснили в угол, какой-то мордатый хрен, скуля под невнятный звукоряд, постоял у бара, погладил гитару, обвел бильярдную рукой, взял в руки кий, испортил расстановку шаров, после чего перестал скулить, спросил: "Снято?" и все удалились.
Валера и Толик вернулись к отложенной партии, я сосредоточился на пиве.
- Что-то я этого певуна не признал, - Валера вернул шары в исходную позицию жестами опытного шахматиста.
- Я тоже, - Толик смачно лупцанул свояка и посмотрел в мою сторону. - Эй, рожденный под забором, кто это был?!
- Не знаю. Я из местных передач ничего кроме футбола и криминальной хроники не смотрю.
- Морда у него для уголовника подходящая, - заметил Валера. - Может, ребята заставку к криминальной хронике делают?!
Я подошел к двери и выглянул в зал. Мордатый хрен ползал по сцене, обнимая гитару.
- Нет. Они не заставку делают. Эти мудорылы лепят будущее, точнее - его хохляцкий вариант. Все эти интервью с председателями колхозов о прелестях фермерского хозяйства, перемежаемые "высловлюванням щиройи подякы за надання пейджингового з'вязку" - только начало. Теперь держись. Догоним и перегоним Америку по количеству фуфла на душу населения. Скоро правнуки Тараса Бульбы, вооружившись черными поясами бейсболистов, начнут спасать Украину и остальное человечество от свихнувшихся лаборантов НИИ под громкие аплодисменты диспетчерских служб и бряцанье гуслей. А среднестатистические граждане, не претендующие на звание супермена, маньяка-извращенца или там сына божьего, могут расслабиться. До них великому украинскому искусству, как, впрочем, и любому другому, нет никакого дела.
- Главного строителя кегельбана обошли вниманием. "Мистер капентер" обиделся. - Териков понимающе прищурился.
- Если б я хотел известности, то позвонил бы на радио и передал тебе привет. Все намного хуже. Эта ваша массовая культура начинает действовать мне на нервы. Не люблю, когда врут, но когда это делают коряво - ненавижу! Пока церковь скромно объясняла, что к чему в этом мире, напирая больше на святое писание, чем на здравый смысл - это еще туда-сюда. Но когда всякие философы, ученые, журналисты-кинематографисты и другие козлы начинают мне объяснять устройство мира - зло берет. Оказывается, эволюция успешно завершилась и теперь вовсе не обязательно быть самым сильным, самым красивым, самым богатым и вообще самым-самым, чтобы свести с ума знойную красотку, достаточно намазать морду кремом после бритья и все время жевать резину. Радуйтесь - еще меньше сахара, еще больше вкуса…
- Ну, насчет сахара можешь не рассказывать. Ты ж на чашку восемь ложек ложишь!
- Когда это я восемь ложил?! Максимум шесть! Ну, и контрольная, само собой. Да и не в сахаре дело. Тоска… начинаешь понимать, почему люди умирают от скуки.
- Когда это ты успел заскучать? - поинтересовался Териков.
- А что раз в месяц играть в бильярд и пить пиво, не щадя живота своего, - очень весело?!
- Так ведь на шару?!
- Все равно… хочется чего-то большего.
- Сходи в кегельбан.
- Кегельбан! - я презрительно усмехнулся. - И чего это у нас народ такой падкий до американских культурных ценностей?! "В Чапаева" играть не хотят - несолидно, в городки - учиться надо и, опять же, несолидно - деревенская игра. А кегли сбивать, как в детском садике - круто и, главное, учиться не надо! Главное - не забыть ногу подвернуть, когда шар бросил! И сразу тебе герой американского боевика, садись - отдыхай: кури сигару, щупай девочек. Может быть, я дурной или думаю каким-то не тем органом, но, по-моему, более тупую игру трудно придумать, а чтобы назвать такое занятие спортом, нужно большое во…
- Денис!
Я обернулся, возле бармена стоял Витя Клименко и рассматривал крепление настольного штопора.
- Хорош заливать, Денис, покажи лучше, как эта штука снимается.
- А тебе зачем? Вооружаешься или так - на сувенир?!
- Мне он и на х.. не нужен, а в боулинге люди от жажды умирают. Зданович сердится.
- Тогда подожди, я за шуруповертом схожу.
В кегельбане было шумно. Пока двое барменов решали, куда ставить штопор, я огляделся по сторонам. На первой дорожке метал шары, гром и молнии Директор. Вторую занимали Зданович и Бухырин. На третьей толпились клипмейкеры. На пятой дорожке Чонг нежно обнимал черноволосую красотку и заодно демонстрировал ей технику броска. На восьмой или на девятой дорожке я углядел Барби, она кидала шары, сгибаясь под тяжестью Романа-осветителя. Иногда Роман кидал шары сам, но, пытаясь повторить движения Барби, неизменно падал. Остальных игроков я не знал.
Новый бар мне понравился. Цены приемлемые, чтоб не путаться, все кратны пяти гривнам. Кола - пять, сок - десять, водка - пятнадцать, дальше я не успел узнать, подошел Бухырин и я прикрепил штопор в том месте, где ткнул пальцем Бух.
Проверив работоспособность штопора, Бухырин налил три бокала вина и, протянув один мне, спросил:
- Сыграешь?!
- Почему нет?! - я зацепился взглядом за роскошную задницу черноволосой красотки, она обернулась и посмотрела куда-то мимо меня… Это была Таня. Я не сразу ее узнал из-за короткой прически.
- Нет, не хочу, - я отвел взгляд. - Это не моя игра. Слишком сложные правила, мне их не понять… Я лучше поеду куда-нибудь, отдохну пару недель.
- Десять дней, - Бухырин пригубил вино. - Отдыхай.
Часть 32. Отпуск
"Ч-чмо! Кретин! соплегубый пидар! Таких уродов нужно уничтожать, чтобы не засоряли окружающую среду". Приблизительно от таких мыслей у меня раскалывалась голова в третий день отпуска, а может, не от мыслей, может, с похмелья. Во всяком случае, мне было хреново. И что самое обидное, не на кого вину свалить, только сам виноват. А ведь так хорошо началось.
Добравшись до неглубокого водоема, изобиловавшего грязями, когда-то известными как лечебные, я снял двухместный номер в первом попавшемся пансионате, принял тройную дозу бананов и отправился на пляж, где и провел остаток дня, пугая молоденьких мамаш игрой бровей. К вечеру пляж опустел и я остался один на один с закатом.
Давным-давно в Атлантике, когда до ближайшей женщины было не менее тысячи миль, а до ближайшего денежного довольствия - не менее ста дней, когда целая сигарета стоила пять шоколадок, а радиоприемники использовались в качестве стационарных зажигалок, я полюблял выйти ночью на ют, закурить полушку "Северных" и, созерцая вспененную борозду, светящуюся от нервно фосфоресцирующих организмов, помочиться в океан. В такие мгновения я чувствовал редкое единение с природой и ночные процедуры называл не иначе как: "побыть на ты с океаном". А потом между Южными и Северными Спорадами я часто наблюдал закаты и приблизительно понял, почему у греков было так много красивых, сильных и жизнерадостных богов. С тех пор закат на фоне практически любого водоема приводил меня в священный трепет.
Так случилось и на этот раз. И когда я уже созрел, чтобы выдать что-нибудь оракуловидное, вроде: "Юный Адонис гибнет! Китерия, что нам делать?!" алая тарелка солнца омрачилась силуэтом явно женской задницы, я поднял глаза и увидел еще более явный силуэт женской груди, подпрыгивающей до красных облаков, хозяйка всех этих прелестей, затянутых в цветастый ситец платья, бодро прошагала в двух метрах от меня, за ней следовало второе тело, судя по юбке, тоже женское, груди я не разглядел.
Девицы остановились в десяти шагах от меня, отряхнули со скамейки песок и, вытащив непонятно откуда сигареты, закурили. В кафе неподалеку зажглись огни и забренчала музыка. Фигуристая блондинка в ситцевом платье наклонилась к уху юбчатой брюнетки и активно задвигала губами, потом растянула эти самые губы в улыбку, во рту у блондинки блеснула фикса.
С этого момента я запал на златозубую и задумался о пути мужчины к сердцу женщины в час заката на скалистом берегу судоходного водоема. Из поржавевшего набора отмычек женских сердец в моей памяти сохранился только "самый верный способ познакомиться с девушкой". Я поморщился. Самый верный способ познакомиться с девушкой гласит: "Если ты, дурень, не можешь придумать ни одного мало-мальски серьезного повода для знакомства, тогда просто подойди к девушке и попробуй с ней познакомиться".
Девочки продолжали курить и посматривали в сторону летнего кафе. Я достал сигарету, спрятал зажигалку и пошел знакомиться. После двух часов обмена малосвязными репликами я выяснил, что девочек зовут Маринами, приехали они на неделю, отдохнуть от парней, через день уезжают, от пива с чипсами не откажутся.
Вечером следующего дня девочки пришли опять. Я предложил отметить это дело в соседнем кафе, девочки не возражали. Холодная водка после жаркого дня идет, признаться, очень хорошо. После первой бутылки я намекнул юбчатой, что Боливару не вынести двоих, после второй - заказал "Владимирский централ" и, танцуя со златозубой, признался ей в большой и чистой любви, после третьей мы пошли купаться, голыми. Нет-нет, все было очень культурно: я в основном нырял, погружаясь носом в лечебные грязи, а когда поднимался на поверхность за спинами подружек, то пристраивался к какой-нибудь из них сзади, прижимал к своей груди и терся набрякшим членом по их попкам и половым губам, приговаривая: "П-пардон! Обознался". Девочки смеялись, но никаких попыток вступить в более тесный контакт не предпринимали, я тоже чего-то застеснялся и ушел кататься с водных горок. Там меня ждала засада, оказалось, что на ночь воду отключают и я, съехав с горки, натер себе задницу.
"Так тебе и надо, ур-род несчастный! чтоб не вел себя как последний джентльмен и не забывал, что на море главное - гребля", - думал я в среду вечером немного оклемавшись и собираясь на вечернюю прогулку. А в субботу утром, устав от бессонных ночей, шампанского и буйных семяизвержений в новую знакомую - Лилю (довольно милую девушку, если не обращать внимания на пугающее хыканье, имитирующее одобрительный смешок), я выменял простыни на паспорт и вернулся домой.
Часть 33. Прямая связь
На душе было паскудно, я чувствовал опустошение, но никак не удовлетворение. С богом у меня отношения натянутые - я не верю в него, он не верит в меня. Психоаналитика у меня не было, поэтому я пошел к Коромыслину.
- Егор! Вот ты умный - уже трех детей сделал и никому алименты не платишь, объясни мне дураку, почему так несправедливо получается!.. - начал я с порога.
- Справедливость! Что ты знаешь о справедливости?! - Егор запахнул халат. - Ты что сейчас делаешь?
- Ничего…
- Отлично!! Я собираюсь к Лешему, как раз потолковать о справедливости. Поможешь?! А то у меня одного ни хрена не получается. Эта Лешая псина выводит меня из себя.
- Это что - вопрос жизни и смерти?!
- Точно!! - Егор подпрыгнул и нанес несколько резких ударов воображаемому противнику.
- Пошли, - я решил подождать со своим вопросом. Для разговора мне нужен был спокойный Егор.
От Коромыслина до Лешего идти недолго, но и на этом коротком пути Егор успел вычислить десяток девиц "слабых на передок", основным критерием слабости являлся просвет между ногами. Последняя из этого списка девица вышла из квартиры, соседствующей с обителью Лешего и, окинув нас подозрительным взглядом, начала копаться в почтовом ящике. Егор позвонил в дверь и нехитрыми жестами дал мне понять, что девочка решила протереть пыль в почтовом ящике далеко не случайно и добавил только одно слово: "Сочится!"
Тут дверь приоткрылась и в узкую щель высунулась голова Лешего, украшенная мимикой одноглазого пирата:
- Это вы?! Здравствуйте.
- Мы-мы, открывай, не бойся, злых духов не напустим, - Егор выбросил окурок. - Кстати, как там дела в твоей фирме?! Директор больше не появлялся?!
- В какой фирме? - Леший отрыл дверь чуть шире и посмотрел на соседку. - Я щас не работаю.
Соседка вытащила из почтового ящика рекламные проспекты новых прокладок и христианских богослужений, бросила их на пол и вышла на улицу.
- Рассказывай, не работаешь. Еще как работаешь! Вон, на девок глазом косишь шо лошадь! - Егор похлопал Лешего по плечу. - С тех пор как ты передал генетический код, твоя основная задача - биосинтез, так что девок не отпугивай…
Егор обернулся и посмотрел на почтовый ящик:
- Ишь!! крас-с-савица пошла! Да-а! Малолеток некрасивых не бывает. Ну так что, ты нас пустишь в свою обитель или тут будем разговаривать?!
- Проходите, в зал, - вид Лешего ясно показывал, что в данную секунду его духовная сущность не готова к контакту с неземной смесью вопиющего здравомыслия и эгоцентризма, которую обычно представляла из себя личность Егора.
- Еще как пройдем! - Егор ворвался в зал и немедленно уселся в кресло, между телевизионным приемником тайваньского происхождения и молитвенной треногой. Я расположился на диване.
Леший почесал кокосовую шерсть на затылке, и предложил чаю.
- Только без сахара… С вареньем, - добавил он.
- Свяченым? - спросил Егор, пристально разглядывая ультраплоский экран изделия южно-азиатской индустрии.
Пока Леший старательно объяснял, почему именно варенье не подвергалось им окроплению святой водой, Коромыслин продолжал осматривать телевизор, задумчиво морща лоб.
- Слушай, - перебил он Лешего. - Моя антенна у тебя? Она как, работает?
Леший несколько раз моргнул, неспешно спускаясь с божественных высот к земной юдоли.
- В общем, да, - не слишком уверенно сказал он, почему-то оглянувшись на меня.
Коромыслин проследил его взгляд, и посмотрел на меня с подозрением.
- Понятно, - сказал я, лишь бы что-то сказать. Егор периодически мечтал улучшить прием телевизионных сигналов и на этой почве имел какие-то темные дела с Лешим.
- Она уже год у него на крыше стоит, - с жалобной ноткой в голосе сообщил Егор, обращаясь ко мне. - Он мне ее не отдает.
- Антенна не стоит, - тихо, но твердо сказал Леший. - Она, это, привязана к столбику.
- Ага, - с облегчением проговорил Егор, оглядываясь на меня, словно приглашая в свидетели. - Значит, она существует? В природе?
- Ну… не совсем, - тихо сказал Леший.
- То есть как это?!.. - искренне удивился Коромыслин.
- Каналы плохо показывает, - еще тише сказал Леший.
- Что, все? - Егор был поражен. - И метровые, и дециметровые? Так она ведь с усилителем!
Леший кивнул головой:
- Да. Он сломался.
- Кто, усилитель?..
- Нет. Столбик.
- Какой столбик?
- Я же рассказывал, - тихо сказал Леший.
- Нет! - твердо возразил Коромыслин. - Ничего ты мне не рассказывал.
И значительно посмотрел на меня, но я отвернулся, делая вид, что созерцаю одну из икон.
- Ты сказал, что антенна привязана к этому… столбику. Понимаю. Она привязана, значит, она существует. Так?
- Сначала я, это, привязал ее к стропилам, - объяснил Леший, легко уклоняясь от экзистенциальной проблемы, - но она как-то неправильно ловила волны. Тогда я привязал ее к столбику.
- Но она все еще там, на крыше? - вопросил Егор. - Ты ее сможешь снять со своего долбаного столбика и отдать мне? Ведь это моя антенна, верно?
Он старался подбирать простые, доступные затуманенному мозгу Лешего аргументы, однако хранитель антенны изящно ускользал от разящих стрел логики.
- Антенна уже долго была на крыше, - заметил он. - Может быть, она уже, это, не работает.
- М-может быть?! - кресло под Коромыслиным закачалось. - То есть как это "может быть"? Ты ведь сказал, что она работает. Но даже и если она не работает, то она не перестает быть моей? Год назад я купил ее за свои деньги, значит, она моя, верно?
- Она не работает, - кротко объяснил Леший, - или уже почти не работает. Значит, - он наморщил лоб, стимулируя мыслительный процесс, - антенна уже, это, не стоит тех денег, которые за нее заплатили. Этих денег как бы уже и нет.
Этот простой логический довод послал Коромыслина в нокаут. Он замолчал, ошалело озираясь вокруг, ища поддержки.
- Да ты успокойся, - добродушно сказал Леший. - Волнуешься по пустякам. Пойду, это, чаю сделаю.
Пару минут Коромыслин скорбно молчал. Я разглядывал потрескавшийся лик кого-то из святых, висящих во множестве над молитвенной треногой. Очень скоро Егор очнулся.
- Нет, - глухо произнес он, - это не человек. Это богочеловек какой-то.
Я не совсем понял, кого именно он имел в виду, хотя догадки у меня были.
Леший вернулся сообщить, что стаканов на всех не хватает.
- Черт с ними, со стаканами, - тихо сказал Коромыслин. - Давай поговорим, а?
- Сейчас, - кротко сказал Леший, и ушел.
Егор скрипнул зубами, а я принялся тщательно разглядывать очередную группировку святых. В продолжение некоторого времени Леший периодически являлся к нам, добродушно улыбаясь, каждый раз сообщая все более шокирующие новости. Они касались качества чая, немытости стаканов, температуры кипения воды и прочей технологии. Об антенне я не услышал ни слова, пока Коромыслин не выпил с полстакана бледного как поганка чая.
- Так что там… - тихо спросил он. - С моей антенной?
- Все хорошо, - успокоил его Леший. - Твоя антенна, это, в надежных руках. Не волнуйся ты так. Выпей еще чайку.
- Да я и не волнуюсь, - выдавил Егор. Впрочем, его странно дребезжащий голос доказывал обратное. - Просто мне охота узнать, когда я получу назад свою антенну.
- Мы люди, милостью божьей. Нам не суждено все знать, - объяснил Леший, обращаясь почему-то ко мне.
Возможно, я и чувствовал себя иногда убежденным агностиком, но в данный момент не испытывал ни малейшего желания обнародовать этот будничный факт.
Егор тяжело засопел.
- Что это у тебя за штуковина? - спросил он, показывая пальцем на молитвенную треногу.
- Я тут молюся, - охотно сообщил Леший, - то есть посылаю молитвы богу. Бог есть любовь. Это есть истина. Так сказано в библии.
- Еще немного и у меня будет заворот мозговых кишок, - сознался Егор.
- Стоп! - не выдержал я, эта бесконечная беседа мне порядком надоела. - Лёша! давай еще раз об истине, только без бога. Антенна Егора здесь, на крыше?!
- Почти.
- Хорошо, ее здесь нет, я правильно понял?!
- Да, - Леший кивнул.
- Где она?!
- У Сергия.
- Это еще что за святой отец?! - скривился Егор.
- Он не святой отец - он великомученик. Ему видение было: асфальт разверзся…
- Так ты что, исцелять ее отнес, от сглаза?! - съязвил Егор.
- Не!.. - начал Леший.
- Неважно! - перебил я его. - Пусть это будет вашей профессиональной тайной. Не отвлекайся! Смотри мне в глаза! Мы можем сейчас к нему сходить и забрать антенну?! В какой пустыни твой Сергий живет?
- В парке, возле "Оазиса". Только вам к нему нельзя! Вы нечистые.
- А мы к нему и не пойдем, мы в "Оазисе" подождем.
- В "Оазисе"?! - Леший опять изобразил одноглазого пирата. В "Оазисе" - можно.
- Отлично!! - оживился Егор. - Я плачу!
На летней площадке "Оазиса", орлиным гнездом нависающей над городским пляжем, народу было не много, основная толпа выпадала на пляже. Егор выбрал самый удобный столик для наблюдения, два раза прошел с Лешим от входа до столика, после чего заставил Лешего перекреститься и отпустил его за антенной.
- Ну, спаситель, рассказывай, что ты там хотел узнать о справедливости?! - Егор проводил взглядом официантку, принявшую наш заказ и добавил. - Слаба на передок!
- Да вот… понимаешь какое дело… - начал я, - сказочные красавицы мне не по карману, а остальные - не по душе.
- Ах! Эта Джульета разрывает мне сердце! - Егор мечтательно воздел глаза к небу.
- Ну… не совсем так, - возразил я.
- Да-да, именно так! Посмотри, - Егор поиграл пальцами в направлении пухленькой девочки лет пятнадцати с прямыми русыми волосами. Джульета сидела на скамейке у воды и медленно гладила грязную гипсовую повязку на ноге.
- Молча страдает, - объяснил Егор. - От недостатка внимания прыщавых Ромео… А как тебе Жизель! Вишь, как ножками болтает! По ногам женщины умный человек прочитает в десять раз больше, чем по лицу.
Егор указал на обожженную солнцем брюнетку лет шестнадцати, примостившуюся на качелях и быстро-быстро перебиравшую ногами, как жонглер в цирке, крутящий пустую бочку.
- А почему Жизель?! - удивился я. - Жизель вроде пела, а не плясала.
- А ты пощекочи ее между ног! Она так запоет, что Джульета от зависти вторую ногу сломает.
- Не. Не буду, за нее сидеть долго придется.
- Тогда займись Пачкулей. Очень рекомендую! - Егор указал на ляжкастую брюнетку лет двадцати, двадцати двух, сидящую в черном купальнике бикини в тени навеса и занятую тщательным расчесыванием длинных волос.
- А почему Пачкуля? - удивился я. - На вид - вполне чистая девушка.
- Видишь ли, в изумрудном городе жил коротышка по прозвищу - Пачкуля Пестренький.
- Все равно не пойму - какая связь?!
- А ты посмотри, она уже десять минут причесывается, а задница, небось, грязная!
В этот момент Пачкуля встала и пошла купаться.
- Вот! Что я говорил?! Пошла мыть свою грязную задницу!
- Послушай, Егор! Я три ночи парил морковину на побережье и теперь меня мутит не только от грязных, но и от чистых задниц. Во всяком случае, я хотел поговорить не об этом.
Официантка, виляя тем, о чем я не собирался говорить, принесла мороженое и соки. Я демонстративно отвернулся к реке. Пачкуля, закончив купание, вернулась под навес, повернулась к нам задом и нагнулась за полотенцем. На левой ягодице Пачкули обмяк темно-зеленый ус тины.
- Ну что, убедился?! - Егор толкнул меня локтем.
К Пачкуле подошел пляжный мальчик из района Беверли-хиллс, весь в улыбках и снял прилипшую водоросль.
- Во!! видишь, какого мальчика приманила своей грязной задницей?! Эт-та Пачкуля Пестренькая далеко не дура, если б не антенна, я бы с ней поработал…
- А мне не нравится!!
- Да?! - Егор внимательно посмотрел на меня. - Ну, рассказывай, что там у тебя.
- Тут вот какое дело… на свете, как ты неоднократно успел заметить, полно женщин, девушек и прочего бабского дерьма. Некоторые из них относительно похожи возрастом, фигурой, повадками, еще там чем-нибудь. И вот получается такая дурацкая ситуация: одну я люблю, а другую - нет.
- Любовь - богословский термин, мы его использовать не будем. Если хочешь поговорить о любви - подожди Лешего.
- Хорошо. Одни мне нравятся, а другие - нет. Одну я хочу, а другую - нет.
- Ну! это просто! Естественный животный инстинкт. Ты подсознательно выбираешь самую выделяющуюся в общей толпе особь и хочешь, совокупившись с ней, продолжить свой род. Естественный отбор. Ничего удивительного.
- Тогда почему вокруг столько корявых баб: плоскогрудых блиножопых, с невыразительными мордами?!
- Видишь ли, это вопрос не ко мне, а к матери-природе. Она считает нужным производить весь этот набор. И как ты сам убедился, корявые бабы не вымерли. И именно потому, что на них по-прежнему есть спрос. Да и ты - не греческая скульптура.
- Тогда почему твоя мать-природа произвела такое уродство как меня?! Я даже не могу соблазнить понравившуюся мне особь!
- Трудно соблазнить инопланетянку, размножающуюся почкованием. Любая земная женщина спит и видит, чтобы ее соблазнили. Существует куча способов добиться расположения заинтересовавшей тебя самки. Эти способы подробно описаны в разного рода произведениях. В принципе все очень просто. Для начала ты должен подарить ей весь мир. Положить его к ее ногам.
- Но ведь это невозможно! Я слишком мелкая заноза в теле нашего общества.
- А никто и не говорит что это возможно, вполне достаточно просто пообещать.
- Но ведь я никогда бы не смог сдержать обещание!
- Чудак! Оглянись вокруг, ты думаешь, о чем пляжный мальчик так нежно шепчет на ушко Пачкуле?! Ежесекундно тысячи молодых людей только и делают, что обещают и, как видишь, мир цел и невредим. Зато какая радость для Пачкули, Жизели и прочих Джульет осознавать, что этот мир принадлежит только ей и никому больше! Все, что происходит вокруг, происходит только для того, чтобы развлечь именно эту Пачкулю, Жизель или кого там еще.
- Я так не могу, наглости не хватит… А нет какого-нибудь другого способа?!
- Есть, почему же! Ну, например, ты должен вести себя как мужчина ее мечты.
- А как это?
- Не знаю. Тут надо смотреть, на чем твоя самка выросла, что впитала из окружающего мира, а что выплюнула, едва попробовав.
- Ну… ей нравятся всякие там комедии тупые, мыльные оперы, попойки, сильные красивые мужики, сорящие ради нее деньгами и заставляющие трепетать окружающих.
- Вот видишь. Ты сам ответил на свой вопрос. Именно так тебе и нужно себя вести.
- Но так я тоже не могу! Это несерьезно, нереально… И что - других способов нет??!
- Я, во всяком случае, не знаю.
- Так что же тогда остается?! Молча страдать и терпеливо ждать своего часа, если не хватает решимости покончить с бессмысленным существованием?!
- Зачем?! Ты попробуй просто наслаждаться жизнью. Такой, какая она есть.
- Это философия бомжа или буддиста.
- И, тем не менее, она имеет право на существование так же, как и любая другая.
- Ох и скука!
- А тебе никто и не обещал, что будет тебя развлекать, на хрена тебе мозги?! Думай! Попробуй что-нибудь изменить в своей жизни. Сидеть в клубе и ждать любви неприступной девочки, ума много не на…
- О!! Вот он красавец! - прозвучал у меня за спиной грудной голос с легкой картавостью.
Я поднялся и удивленно посмотрел на подступившую к столу Таню.
- Ты где пропал? Я ДСП привезла! - лицо Тани светилось неподдельной радостью встречи.
- Я?!.. В командировке был. Ездил смотреть новый объект.
- Как? - Таня прижала руки к груди и подошла ко мне вплотную. - А как же я??!
- А ты что, замуж не вышла?!
- Не-ет!..
- Все нормально! - я не удержался и обнял Таню, прижав ее голову к своей груди. - Закончу тебе ремонт.
- Когда? - Таня, даже не пытаясь отстраниться, задрала голову и посмотрела мне в глаза.
- Это, мать, сложный вопрос!.. А ты что тут делаешь?!
- Маринке бигуди завезла.
- А-а! А я тут по делу - одной компании понадобились мои услуги.
- Так ты что, уходишь из клуба?!
- Ухожу?! Да, ухожу - увольняюсь!
- Из-за Буха?!
- Из-за Буха!.. - я снял руку с Таниного плеча и посмотрел на нее серьезно. - Из-за тебя!
- Из-за меня??! Чего из-за меня?!
- Долго рассказывать, потом как-нибудь… Кстати, познакомься, это - Егор.
Коромыслин чинно кивнул.
Таня представилась Татьяной и спросила Коромыслина:
- Вы - мыслитель?!
- Скорее аналитик, - с достоинством ответил Егор.
- А где вы работаете?
- В одной канадской компании.
- А-а-а, мне ничего не надо.
- Ты не поняла, - объяснил я Тане. - Он действительно работает в канадской компании, high technologies и всякое такое.
- Денис у вас теперь будет работать?! - Таня внимательно посмотрела на Коромыслина, впрочем, явного интереса к высоким технологиям в ее взгляде не было.
- Да, в некотором роде, - поддержал меня Егор.
- Перед миром стоит острая проблема утилизации отходов, мне предложили поработать в этой области. Хочу выяснить, что в этом мире бесполезный хлам, а что - удобрение.
- А как же мой ремонт?!
- Слушай, мать! Есть у меня знакомый - большой специалист по этому делу. Все делает по последнему слову божьему. Правда олифу от Юдифи не отличит, но зато ловкость перстов господних просто поразительная. Ему только показать, что к чему - закончит тебе ремонт за две недели.
- Мне предлагали закончить ремонт, - Таня снова посмотрела мне в глаза. - Но я отказалась, сказала, что я с Денисом дружу. И лучше него никто не сделает. Ты ведь мне друг?!
- Друг… но лучше б ты на Лешу соглашалась, кстати, вон он идет, с добычей.
Таня посмотрела на Лешего, пробирающегося между столиками с антенной в руках. Размах крыльев антенны достигал полутора метров.
- Он что, тоже из канадской компании?! - спросила Таня.
- Нет, он из общества борьбы за святость. Страшный человек - перед ним асфальт разверзается.
- Мне асфальт не нужен, мне бы ремонт закончить.
- Слушай, Таня! - не выдержал я. - Твоя фамилия часом не Нойвил?!
- Нет! - Таня раскрыла глаза пошире.
- Тогда успокойся и жди - завтра приеду.
- Да?! Спасибо!! - Таня нашла мою руку и горячо ее пожала. - Я побегу, а то на работу опоздаю.
- Здравствуйте! - попрощался с Таней Леший, наконец-то добравшийся до нас.
Таня помахала ручкой и убежала к машине.
- Так это у тебя на нее клавиша запала?! - определил Егор.
- Какая клавиша? - вступил в разговор Леший. - Дистанция поломалась?!
- Да, - я сел на стул, допил растаявшее мороженное и спросил Коромыслина, что он думает по поводу Тани.
- Не мой стиль. Слишком жгучая брюнетка.
- Я не про это.
- Она - девушка элементарной профессии?! Продавщица? Почтальонка? Официантка?
- Администратор.
- Как ты мог так опуститься?! - удивился Егор. - Учителя, архитекторы, врачи, юристы - это я понимаю! Ну, там, художница или филолог на худой конец. Это да. Представляешь, пердолишь ты филолога, а она объясняет тебе разницу между эвфемизмом и эвфуизмом. Романтика!
- Она работала в театральном буфете. И даже пробовалась на роль подружки Зои Космодемьянской, - попробовал оправдаться я.
- И что же?
- Не получилось - козни завистников.
- Скажи проще - не дала главному режиссеру.
- Не знаю насчет режиссера, но директору она точно не дала.
- Пятьсот долларов.
- Что пятьсот долларов?! - не понял я.
- Любовь твоей девочки стоит пятьсот долларов. Впрочем, я берусь соблазнить ее за триста.
- Я тебе возьмусь!! Иди, вон, Пачкулю соблазняй.
- Нет, - Егор отрицательно покачал головой. - Мне антенна дороже.
Часть 34. Последний танец.
В воскресенье, в 13.35 я открыл дверь Таниной квартиры и, вдохнув знакомый запах, застыл на пороге. Неужели еще несколько дней и все?!..
Я судорожно сглотнул слюну и прошел на кухню. В квартире было тихо. Выпив кофе и выкурив сигарету, я выгреб с балкона заготовки и принялся за работу. Таня поднялась в три, вышла на кухню, поздоровалась и села рядом, касаясь халатом моих рабочих штанов. Я посмотрел на Таню, предложил ей сигарету и закурил сам.
- Я слышала сквозь сон, как ты шуршал на балконе, думала - воры.
Я снова посмотрел на Таню и отвел взгляд.
Ну не могу я спокойно смотреть на это ангельское личико, слегка опухшее со сна!.. Когда я вижу Таню вот такую маленькую и беззащитную, еще не одевшую доспехи, не перепоясавшую грудь магическим лифчиком, я хочу, чтобы это продолжалось вечно… мечтаю прикоснуться губами к ее лбу, провести носом, чуть касаясь ее кожи, по шее, в направлении мочки уха и сказать что-нибудь невообразимо, сказочно приятное…
- Чего это ты решил уйти с работы? - Таня протянула руку к столу и стряхнула пепел.
Собственно, увольняться из клуба я собирался после каждого отказа в повышении зарплаты, но зачем об этом знать Тане. Я глубоко затянулся, выпустил дым и ответил:
- На тебя засмотрелся. Думал, получится денег заработать и на тебе жениться.
- Прямо не знаю, что сказать.
- А ничего и не говори. И так все ясно.
- Что ж. Может, там встретишь свою судьбу.
Я промолчал.
- А я, наверно, тоже уйду из клуба!
- Ты-то чего?! - удивился я.
- Заморилась… Сегодня ночью возвращалась с работы, мужики на двух иномарках прицепились. Дорога пустая, пять утра и как назло ни одного гаишника. Я их прошу, ребята отстаньте, дайте домой с работы доехать! А у самой все похолодело. Все пьяные, чуть с окон не вываливаются. И не отстают. Сейчас, думаю, остановят и убьют. Хорошо, они на развилке свернули. Доехала домой, слава богу. Теперь адреналина на неделю хватит.
- Смотрю на тебя и никак понять не могу, с обложки какого модного журнала ты материализовалась, то ли с "Мурзилки", то ли с "Крокодила"?! Ничего страшного они б тебе не сделали, так… надругались бы, да и все.
- Точно! - невесело улыбнулась Таня. - Надругались.
- Ладно, не будем о грустном, - я поднялся и затушил сигарету. - Пошли в ванную, напомнишь мне, что к чему. А заодно расскажешь, зачем крышку на унитазе поломала.
- Это не я! - Таня остановилась у двери и посмотрела на крышку, стоявшую возле унитаза. - Это Людка, соседка с нижнего этажа. Из ванны вылезала и упала, дура.
Я не стал спрашивать, почему Таня пускала соседку мыться. Женская логика - мое слабое место. Может такие фишки у женщин в порядке вещей. Опять же я прожил у Тани полгода и никого кроме меня это не удивляло. Только однажды Таня спросила, почему я с соседями не здороваюсь.
- Чем же она крышку сломала? - спросил я вместо этого. - Помню, когда я впервые выбирался из твоей ванной, то подрихтовал головой полотенцесушитель.
- Да тоже, наверно, головой, - предположила Таня.
- Головой, не головой, а с крышкой надо что-то делать. Обломки не сохранились? Можно попробовать склеить.
- Не. Не сохранились, я их выкинула.
- Резкая ты.
- Чего уж теперь.
- Да уж шо ж. Придется новую крышку покупать. Только дело это тонкое, разновидностей унитазов теперь больше чем иномарок, легко ошибиться.
- А что же делать?
- Что делать. Брать крышку с собой и идти на рынок.
- Точно! - обрадовалась Таня. - Так я и сделаю.
- И не пускай больше соседку. Пусть дома моется. Кстати можно задать тебе нескромный вопрос. Как ты при таком росте в ванну залазишь?!
- А я за дверную ручку держусь!
- Хитро… ну рассказывай, что ты тут хочешь.
Таня хотела все того же и на том же месте, но теперь ее больше всего волновала дверь с кусками плитки и грязными пятнами клея.
- Ты можешь с ней что-нибудь сделать? - спросила Таня, ковыряя ногтем клей.
- Могу. Выломать и поставить новую.
- А эту подремонтировать?
- Могу, но дешевле новую поставить.
- А сколько новая стоит?
- Недорого, баксов сто.
- У меня сейчас столько нету!
- Я догадываюсь.
- Я и так тебе должна кучу денег!
- Знаю, но двери от этого не легче. Хочешь новую?!
- А деньги?!
- Потом отдашь, мне - не к спеху.
Таня посмотрела на меня очень внимательно, но ничего не сказала.
В шесть она уехала на работу, вырядившись в незнакомое мне черное облегающее платье классического стиля с перьями колибри, прилепленными в самых неожиданных местах. Лифчик опять поднял ее грудь высоко, как знамя советского спорта.
Когда я проснулся утром, Тани дома не было, я не придал этому большого значения и отправился покупать дверь. К трем часам я вернулся. В квартире было по-прежнему пусто.
Не приехала Таня и во вторник.
Только в среду, поздним вечером я услышал долгожданный скрежет входной двери и побежал в прихожую.
Света очень удивилась, увидев меня, я удивился не меньше.
- Ты что здесь делаешь? - спросила Света.
- То же что и всегда - ремонт. А где Таня?
- Так она у этого… у своего, - почему-то замялась Света, - у Юрки из налоговой.
- А-а-а… ну проходи, не стесняйся, я уже заканчиваю.
Еще через час приехал Дема и утащил Свету, отвлекавшую меня от работы супом и рассказами о мытаре, в Танину спальню. Утром они ушли.
Я не стал ложиться спать, хотел побыстрее закончить и уйти пока Тани нет - все равно финальная сцена прощания мне не удастся - но не успел. В четверг вечером приехала Таня.
Я сидел на кухне и приканчивал седьмую чашку кофе и вторую пачку сигарет за последние тридцать девять часов. В голове крутилась подхваченная из приемника присказка:
Ковыляй потихонечку,
А меня ты забудь.
Зарастут мои ноженьки,
Проживу как-нибудь.
Таня остановилась возле ванной, долго рассматривала изменения, потом пощупала дверь и спросила:
- А ручка?!
- Сейчас поставлю.
- Что ж ты не предупредил, что так быстро закончишь?! Я прямо не ожидала. Знала б, денег заняла. Сколько я тебе должна?
- Не знаю, - я подошел к Тане и тоже заглянул в ванную. - Никак не решу, сколько с тебя взять за работу.
- О! так считай, чего же ты?!
- Ты мне лучше скажи, тебе хоть нравится то, что ты видишь?
- Мне все нравится, что ты делаешь! - Таня посмотрела на меня то ли серьезно, то ли виновато, прошла на кухню и включила чайник. - Ты кофе будешь?
- Буду.
Кофе мы пили молча. Точнее, я пил молча, а Таня тяжело вздыхала. Когда-то я уже слышал эти вздохи, вот только никак не мог вспомнить когда и где.
- Ты чего вздыхаешь?!
- А? - встрепенулась Таня.
- Чего вздыхаешь, говорю.
- А … а я не заметила… а что, так тяжко вздыхаю?!
- Как грузчик.
- Во?! Не знала… наверно привычка.
- Странные у тебя в последнее время привычки.
- Сны какие-то гонимые сниться стали. Представляешь, всю ночь гробы носила на кладбище. Никак нужную яму найти не могла.
- Большое видать кладбище было.
- Да, немаленькое.
- Теперь понятно, где ты так намаялась…Ладно отдыхай, поеду я.
- А ты что - уже все?!
- Да, ремонт закончен.
- А деньги?!
- Не волнуйся, я тебе позвоню.
- Так может тебя подвезти?!
- Не откажусь.
Когда мы вышли, Таня предложила мне сесть на заднем сиденье:
- Тебе там удобнее будет, с инструментом.
"Мне было бы удобнее на переднем сиденье, рядом с тобой!" - подумал я, но спорить не стал и полез на заднее.
Большую часть пути мы проехали молча, Таня следила за ночной дорогой, я не отрывал взгляд от Таниного затылка. Позади остались проспект Свободы, яркие огни центра, брусчатка моста. Время тянулось медленно, как последние двадцать секунд до уничтожения мира в американском боевике.
- Ну так что?! - прервала молчание Таня. - Сколько я тебе должна? Ты так и не сказал.
- Ничего ты мне не должна… это подарок.
- …Тебе что, деньги не нужны?!
- Нужны, кому не нужны… Вот только, как правильно подметила какая-то зараза, не в деньгах счастье. Понимаешь, Таня, - я облокотился на переднее сиденье щекой и обхватил его руками. - Я все равно тебя люблю и ничего не могу с собой поделать, и деньги мне тут не помогут.
- Чего ж ты раньше-то молчал?! - Таня закурила и, помахав зажигалкой, зачем-то выбросила ее в окно.
- Да вот. Все хотел поговорить с тобой, но как-то случая не было… К тому же ты должна мне медленный танец, а это не так уж и мало. За такой ремонт вполне достаточно.
- Так когда мы потанцуем?!
- Да это я так. Не обращай внимания… я уже натанцевался…
Когда я служил на корабле, то пристрастился танцевать во время шторма, под незатейливые мотивы американских хитов. Незабываемое ощущение. И хотя я никогда не умел танцевать на дискотеках, оказалось, что делать это во время шторма очень просто. Надо только закрыть глаза и поднять ногу, тебя качнет и ты, стараясь сохранить равновесие, ставишь поднятую ногу в самое неожиданное место. После этого можно смело поднимать другую ногу. Получается полный экспромт и появляется ощущение, что ты сам придумываешь танец, так как для сохранения равновесия иногда приходится выписывать довольно сложные пируэты, редко встречающиеся в академических танцах. Только теперь чего уж… пора открывать глаза. Этот танец у меня не получился…
- Вот здесь останови, - я указал на ларек у дороги, - сигарет надо купить.
Таня подъехала к обочине и остановилась:
- Жалко, что у тебя телефона нет.
- Нормально.
- Подожди!.. Дай я хоть поцелую тебя на прощание, - Таня повернулась и нежно прикоснулась губами к моей небритой щеке. Я закрыл глаза и до хруста в кистях сжал переднее сиденье…
Это было больше, чем я ожидал, намного больше. К такому повороту событий я был абсолютно не готов и не знал, как теперь с честью выйти из создавшегося положения. Надо было хоть что-то сказать, я поднатужился, но ничего кроме банального "спасибо" сказать не смог.
Сезон охоты закончился, пора было сматывать удочки. Я пришел домой и завалился спать.
Когда я проснулся, вечернее солнце уже позолотило верхушки деревьев. Вставать не хотелось. Да и зачем?! Делать - нечего, спешить - некуда. К горлу подступила тоска. Я запустил руку под диван, вытащил пульт и включил телевизор. Жители Саратова страдали от дешевого, ВИЧ-инфицированного злыми чеченцами опиума. Губернатор что-то невнятно бубнил про газ. Американцы продолжали спасать мир. Я переключал каналы, пока не нарвался на выпуск криминальной хроники. Комментатор за кадром закончил с пожарами и перешел к дорожно-транспортным происшествиям минувшей ночи. Когда камера наехала на исковерканный каркас красной девятки, врезавшейся в дерево на проспекте Свободы, у меня учащенно забилось сердце. А когда весь экран заполнило черно-кровавое месиво из мяса, костей, кожи, стекла и платья, я не выдержал и со всей силы запустил пультом в экран…
Вот, собственно, и все.
В моей жизни ничего не изменилось, если не считать того, что я все-таки уволился из клуба (ну, не совсем уволился, просто позвонил и сказал , что больше не приду) и больше не смотрю криминальную хронику.
Да, я знаю, то, что было между мной и Таней - не любовь, никак не любовь, скорее - несчастный случай. И теперь не важно, лежит ли Таня на кладбище или нянчит дитя налога. В любом случае, я ей больше не нужен.
Я пытаюсь осмыслить происшедшее, но у меня ничего не получается. Мое понимание мира по-прежнему укладывается в пять строчек:
Я сидел в машине, которая никуда не ехала,
Я слушал музыку, слов которой не понимал,
Я смотрел вперед, но видел лишь стену,
Я встретил девушку, которая никогда не будет моей.
Но я был счастлив.
14.10.99 - 06.07.01.
