donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
Коса
- 23 -
Мы опять молчим, я гляжу в окно, а он - на меня. Снисходительно так,
словно на больную.
- Запутались вы маленько, так и скажите, сразу на душе легче станет.
- Да, запуталась, ничего уже не понимаю. Особенно в себе... - сообщаю
послушно и ощущаю, что легче, вопреки его прогнозам, не становится.
Мне хочется попасть в своё недавнее прошлое, когда мы с Игорем сидели
в кофе у самого серого моря и он говорил мне о том, что может подарить
целый мир, а я верила, и от этого было так хорошо и спокойно. Мне
хочется довериться этому следователю, потому что в данный момент (да и
не только в данный!) мне просто некому больше довериться, потому что
именно от него сейчас зависит слишком многое в моей судьбе, и ещё
потому (чего уж самой-то врать...), что он очень привлекательный
мужчина.
Мне хочется сказать подруге своей, что она была права, когда
предупреждала меня о вредности ведения монашеского образа жизни.
Потому что сорвусь когда-нибудь с цепи, на которую сама себя посадила,
и стану бросаться на всех мужиков без разбору...
Мне хочется, наконец, прижать к себе своего единственного по-настоящему
любимого человека - Костика, якорь мой, надежду и опору в этой
несправедливой и обидной до слёз жизни...
А Микеле Плачидо стоит возле моего стула, опершись рукой на его спинку
и касаясь моих волос, и разглядывает меня сверху. И пахнет от него
дорогим дезодорантом и дешёвым табаком.
- Вы собираетесь просидеть тут всю оставшуюся жизнь?
- Нет, я собираюсь идти за вами... до самого синего моря!
Встаю, и мы выходим. У двери с женским силуэтиком он делает галантный
жест:
- Бесплатно, потому люксового обслуживания не ожидайте.
Опять (в который уже раз за этот день!) краснею и вхожу в туалет. В
растрескавшемся зеркале вижу себя: тёмные круги под глазами, запекшиеся
губы, растрепавшаяся коса. Не подвели меня только открытое белое платье
и золотистый ровный загар, который предусмотрительно приобрела в
домашних условиях с помощью кварцевой лампы. Причесываюсь, открываю
сумочку и вижу тяжёлую перламутровую заколку - подарок Игоря.
Господи, когда же это я успела положить её сюда? Точно ведь помню, оставила
в тумбочке! Пожимаю плечами - и закалываю косу у самого основания.
- Очень красиво, - заметил следователь, когда я вновь предстала пред
его насмешливыми глазами. - Не это ли тот самый подарок, о котором вы
сказали, что он у вас в комнате?
Его проницательность превышала все допустимые нормы, о чём я ему и
сообщила.
Внизу дежурный кричал что-то несусветное в телефонную трубку и
размахивал руками, останавливая нас:
- Пожарных вызвали? Сколько машин? А людей вывели оттуда? Парень где? С
Ивочкиным? Сейчас дам трубку Хохлову!
У меня ёкает сердце и ноги становятся ватными. Я уже ничего не слышу
и не вижу, только перед внутренним взором жуткие картины, в которых
мой Костик мечется в дыму и огне. Бегу к выходу. отталкивая
дневального, и с ходу налетаю на запертую решётку. Кто-то крепко
хватает меня за локоть и поворачивает к себе:
- С ним всё в порядке! Он с Ивочкиным. Даже вещи ваши все
спасены. Да и пожар там не так уж велик.
Тут уж я без всякого стеснения падаю ему прямо на грудь и реву в голос.
А он гладит меня по голове осторожно ощупывая при этом заколку, и
ведёт к машине.
УАЗик немилосердно трясёт на разбитой дороге. Немного придя в себя,
спрашиваю:
- Вы что, отпустили кого-то из них?
- С чего вы это взяли?
- А кто же мог ещё поджечь пансионат? Не Егорыч же с моим Костиком? И не
ваш Ивочкин, я надеюсь...
- Вы почти так же проницательны, как и я! Они все уже там. Компания,
как говорится, в полном сборе, и финал совсем близок. Вот только с
ковбоем вашим серьёзно разобраться всё же придётся.
- С Костиком?
- Именно с ним! И с вами тоже…
На горизонте, у самого моря, безобразным пятном на фоне долгожданного
синего неба разрастается столб дыма.
- 24 -
Мимо нас с воем проскакивают пожарные машины.
- Хороший был пансионат! - вздыхает Александр Евгеньевич, - красивый и
удобный.
- Вы же сами сказали, что пожар невелик. А теперь говорите "был"!
- Как вы думаете, что они там хотели спрятать? - отвечает он вопросом
на вопрос.
- Я думаю, не спрятать, а сделать так, чтобы нечто не найденное не
досталось никому. Ведь не только ни искали что-то нам неизвестное, вы
ведь тоже кое-что искали, не так ли?
- Что вы имеете в виду?
- Деньги. Или вы их всё же нашли?
- Нет, но надеюсь, что вы нам в этом поможете. Или ваш сын. Я почти
уверен в том, что он знает, где они. А может быть, и вы знаете?
- Какая теперь разница, если всё там горит? Они же могут быть как раз в
месте пожара!
- Могут. А могут и не быть. Вот сейчас и выясним.
Взвизгнув тормозами, УАЗик останавливается перед воротами. Выскакиваю и
бегу во двор, в котором суетятся пожарные.
- Константин! Только что тут вот был... - слышу растерянный голос
Ивочкина. - ну вот минуту назад я в ним разговаривал...
- Чёрт побери, где пацан? - заорал он кому-то и побежал вокруг дома.
Горело левое крыло, то, в котором были наши комнаты. Задавленное пеной,
пламя едва пробивается, но упорство его столь велико, что в бой
вступают всё новые машины. Дым мешает мне разглядеть, что же происходит
там, в глубине дома. Бегу вокруг, охрипнув от крика. Костик выскакивает
вдруг мне навстречу из-за угла, глаза горят, волосы всклочены, весь в
саже. Хватаю его обеими руками, ощупываю и прижимаю к себе.
- Мам, всё в порядке! - вырывается он. - Вещи вон там, за забором, и я
цел. А ты? Тебя уже отпустили? И убийцу нашли? Я знаю, кто это...
- Костик! Уймись! Ты почему сбежал от Ивочкина? В гроб меня вогнать
хочешь!
- Действительно, почему вы сбежали, молодой человек? Куда бегали и что
искали? - Следователь стоит рядом, засунув руки в карманы брюк и слегка
покачиваясь с пятки на носок.
- А вот, деньги вытаскивал! - Костик подаёт ему свёрток, на который я
совсем не обратила внимание.
- И где же они были?
- В водосточной трубе, только не снизу, а сверху. Я их там сам спрятал.
Дядя Игорь попросил. Он не хотел, чтобы у него их забрали. И документы
тут.
- Какие документы? - не выдерживаю я.
- На дом. Он его купил, помнишь, мы с ним в город к нотариусу ездили?
Мам, он и завещание написал...
- Какое завещание? - у меня сжимается сердце и холодеет внутри.
- На тебя. Ну, что если он вдруг умрёт, дом становится твоим. И моим.
- Какой дом? - ничего не понимаю я.
- А тот самый, помнишь, что мы смотрели у моря, с башенками?
Я вспомнила. Краска пять заливает щёки. Следователь берёт из рук
Костика пакет, разворачивает его и говорит совсем спокойно:
- Если бы я точно не знал теперь, кто лишил вас потенциального супруга.
я бы голову на отсечение дал, что вы с мальцом по уши замешаны в этом
неприятном деле.
- А вы точно знаете?
- Смею думать. Но вы же умная женщина: если у меня появятся новые
факты, самая убедительная версия может рассыпаться в прах, не так ли? А
факты - вот они! - он разглядывает документы и на глаз пытается
оценить количество долларов - Маловато будет, не кажется вам?
И тут чей-то отчаянный крик перекрывает все остальные звуки:
- Ушёл, ушёл, скотина!
И я вижу, как Игорева машина вырывается на шоссе и мчится прочь...
- 25 -
УАЗик, на котором мы приехали, ещё один, две ободранные "Волги" и
вишнёвая девятка начальника райотдела суматошно покидают двор, вздымая
тучи песка и набирая с места предельные скорости.
- А вы что же? - удивлённо гляжу на спокойного господина Хохлова,
который не отходит от нас с Костиком ни на шаг, разве что с лёгкой
иронией глядит вслед умчавшейся кавалькаде.
- Вас покидать не хочется. Вдруг вы тут под шумок ещё что-нибудь этакое
обнаружите?
- А если он сбежит, этот ваш таинственный убийца?
- Сомневаюсь. Дороги перекрыты. Вертолёта у нас, правда, нет, но это же
коса - куда с неё денешься!
- Так он же вооружён, Александр Евгеньевич! Он же стрелять будет! -
кричит вдруг Костик.
- Погоди, откуда ты знаешь?
- Так я же говорю вам, что знаю, кто убийца! И пистолет этот дяди
Игоря, он его вместе с деньгами и документами прятал. А я, когда из
трубы всё вытаскивал, упустил его!
- Как упустил?
- Понимаете, мы прятали всё с дерева, вот пойдёмте, я вам покажу...
- Погоди, ты уверен, что у него пистолет?
- Ну, да! "Вальтер", немецкий! Мне дядя Игорь и подержать давал...
То, что срывается с языка моего интеллигентного следователя, просто не
поддаётся описанию. Он прямо у меня на глазах теряет всю свою
невозмутимость и мчится неведомо куда, сунув мне в руки в последний
момент пакет с деньгами и документами.
Где-то за углом опять кричат, кто-то вызывает по рации начальника
райотдела и группу захвата, опять визжат тормоза, и плотный мат на
мгновение перекрывает все остальные звуки. Только пожарные невозмутимо
добивают жалкие остатки огня и дыма.
- Так что ты хотел нам показать? - сурово спрашиваю у своего не в меру
разгулявшегося чада.
- А вот, гляди! - он ведёт меня за угол пансионата, взбирается почти
на макушку старого тополя, который растёт у самого дома со стороны,
противоположной той, которая пострадала от огня, и дотягивается рукой
до оцинкованной водосточной трубы. - Вот сюда я положил пакет вчера, я
сам нашёл это место и показал дяде Игорю, он просил помочь кое-что
спрятать.
- Господи...
- И пистолет был в пакете, а когда я его сейчас доставал, он
вывалился из пакета и через трубу упал на землю, вон там, где ты сейчас
стоишь! А тут из-за угла выскакивает этот тип, спотыкается о корень и валится
прямо на пистолет физиономией! Ты бы видела, какая у него рожа
удивлённая была! Я сижу, не шевелюсь, чтобы не увидел, а он очухался,
пистолет в карман сунул, огляделся (а наверх глянуть и не догадался!) -
и к машине, а я вниз, а тут вы...
- Слезай. Слезай, говорю!!!
- Ну чего ты кричишь? И волнуешься! Ничего ведь и не случилось! Ну не
плачь, я прошу тебя, ну, мам!
- Костик... Костик, какой ужас... Ничего ты у меня ещё не понимаешь! Я
же ведь без тебя жить не смогу, а ты...
- А что я, мам, ну что я такого сделал? Ты же ведь и сама с дядей
Игорем дружила, вот я и подумал, что могу ему помочь. А когда пожар
Начался, я же видел, что тут пока ничего ещё не горит, но ведь могло
же! Тогда и документы на дом сгорели бы...
- Да что мне дом! Зачем он мне нужен был бы, если бы с тобой что-нибудь
случилось? И чёрт с ними, с документами... Их и у нотариуса можно было
бы восстановить, если уж тебе так этот дом нужен!
- А тебе не нужен?
- Представляешь, всю жизнь, приезжая сюда, помнить о том, как он сидел
в машине с ножом в груди и смотрел на меня…
- Сама говорила, что время лечит, а дом ведь и продать можно, если ты
против. Мы же ведь совсем не виноваты, что всё так вышло, верно?
- Так выходит, они пакет этот искали? И убили из-за этого?
- Не похоже. Деньги-то он до вчерашнего дня не прятал, а о документах и
вообще никто не знал, по крайней мере, он мне так сказал.
Маленькое что-то искали, потому что я видел, как они даже щелочки в
подоконнике ножичком расковыривали... Я думаю, что из-за того
маленького он его и убил.
- Костик, ты сказал, что знаешь, кто это сделал...
- Да. Ты ни за что не угадаешь...
Мы подходим к знакомому УАЗику, следователь достаёт свою папку и задаёт
Костику первый вопрос:
- Что ты делал после того, как мать выпрыгнула с балкона?
- Вскочил с постели и побежал поглядеть, куда она пошла.
- Костик! Как тебе не стыдно! Ты же подглядывал... - возмущённо
всплескиваю руками.
- Гражданка Ивлева, если будете мешать нашей беседе, я вас удалю
куда-нибудь, под присмотр Ивочкина, например.
- От вашего Ивочкина даже ребёнок сбежать смог!
- Ладно-ладно, не станем пререкаться. И что же ты увидел, ребёнок?
- Мама стояла и глядела на луну. Эта лунища и меня чуть не заворожила,
такая была огромная и яркая. А потом мне показалось, что кто-то стоит
справа от меня возле угла павильона. Глянул туда, а там Егорыч замер,
боится к пансионату идти, потому что его мама увидеть сможет. А меня ему
не видно - я в тени от виноградных зарослей. Потом Егорыч всё же
рискнул, я даже видел, как он вздохнул и на цыпочках, быстренько так,
перебежал светлое место и спрятался за углом пансионата. А тут мама
повернулась, но его уже не увидела, да и меня тоже. Она побежала туда,
где только что стоял Егорыч, и завернула за угол павильона, потому что
там, за этим павильоном, была стоянка для машин и стояла машина дяди
Игоря. Я думал, что Егорыч уже совсем ушёл, а он, оказывается, маму
стерёг. Когда она скрылась за углом, он тоже побежал в ту сторону,
теперь я знаю: он хотел посмотреть, что там произойдёт. А потом как
выскочит оттуда, как побежит, как молодой прямо, и полез на крайний
балкон: у него там, наверняка, дверь была открыта. Потому он быстрее
мамы и смог добраться до своей комнаты по дальней лестнице, там же их
две! А когда он бежал, то под ноги не смотрел и прямо по лужам! Я ещё
хотел маме потом всё рассказать и сказать, что у Егорыча по колено
брюки должны быть мокрые. Но тут ведь такое началось!
- Это то, что ты видел справа, а что происходило слева?
- А с левой стороны, уже после того, как проскочил Егорыч, но до того,
как появилась мама, выбежали двое: этот вечно пьяный Виктор (но он
выглядел в тот момент совсем трезвым!) и Татьяна, которая за дядю Игоря
замуж собиралась. Они тоже взобрались на балкон, только уже крайний
слева. Потом я увидел маму и понял, что там, за павильоном, произошло
что-то. Мама единственная из всех решила, наконец,
воспользоваться входной дверью, которая тоже расположена от меня слева.
Она вошла, вернее, вбежала, и больше я ничего не видел, пока мама снова
не появилась уже вместе с Егорычем.
- А что ты слышал?
- Слышал, как все там по коридорам бегают, и на первом этаже, и на
втором. И двигают что-то, я думаю, мебель, потому что что-то искали.
Больше всего шумели в комнате дяди Игоря. Но, когда появилась мама и
Егорыч, все затихли, как мышки. И опять зашевелились, только они опять
к машине побежали. А я тоже туда сюда бегал, потому что интересно было
и совсем непонятно, что происходит. Я то на балконе стоял и смотрел, то
в комнате ко всему прислушивался. Когда мама и Егорыч были в
пансионате, минут пять, не больше, было так тихо, что я опять на
балкон вышел и увидел, как кто-то, не помню кто, опять помчался к машине,
а другой, похоже, женщина какая-то, шипела тому вслед, чтобы
пошевеливался, потому что они сейчас спустятся. Похоже, они и в машине
что-то искали и не нашли. И чтобы с Егорычем и мамой не столкнуться,
опять через балкон внутрь дома забирались. В общем, дурдом какой-то был,
все от всех прятались, а у мамы, похоже, сложилось впечатление, что
вокруг вообще никого нет, потому что спят все, да, мам?
- Не такая уж она простофиля, твоя мама, кое-что она всё же заметила...
Ну а потом?
- А потом мама пришла, и мне надо было с ней разговаривать. Некогда
наблюдать стало. Она бы не разрешила.
- Так кто же, по-твоему убил?
- Егорыч, кто же ещё! Ведь только он до мамы на улице был. А произошло
всё ведь за какие-то минут десять-пятнадцать, ведь так? А тот, кто
стоял за углом павильона слева, видел всё. И дал команду, чтобы начали
быстренько искать то, что им нужно, пока менты... ой, милиция не
приехала...
- Да, детективная у вас семейка... Значит, говоришь, Егорыч?
- 27 -
Во дворе вдруг опять начинается какая-то заваруха: машина за машиной
въезжают и тут же куда-то снова отправляются, крик и ругань достигли
нового апогея.
- Ивочкина? - слышим чей-то суматошный голос. - Не транди, твою мать
трам-тарарам...! Ивочкин только что тут был, он же пацана стерёг!
- Батю спасать помчался, когда про пушку услыхал! Батя у него любит
этих м... голыми руками брать, трам его перетрам!
- Куда?
- Лёгкое, п...., прострелил мальцу и ещё чего-то там внутри. Вот
сволочь, трам его, куда его только можно!!!
- Ивочкина? - трогаю я за рукав остолбеневшего следователя. - Ивочкина
ранили, Александр Евгеньевич?
Вместо ответа он срывается с места и исчезает во всеобщей толчее.
О нас на время забывают.
Замечаю в павильоне прислонившуюся к бильярдному столу Валентину. а
потом вижу их всех - понурого, потерявшего лоск Анатолия, похудевшего и
ещё более постаревшего Егорыча, ненакрашенную и непричесанную Ларису.
И двух сержантов рядом, совсем ещё молодых парней, которые тревожно
вытягивают тонкие шеи, прислушиваясь к тому, о чём кричат неподалеку.
- Костик, как ты думаешь, почему Виктора среди них не видно? - вслух
задумываюсь я, разглядывая эту экзотическую группу.
- Так это же он в машине сбежал! Пистолет дяди Игоря стырил у меня
из-под носа, в его машину запрыгнул, и вот они все за ним гонялись.
Ой, так это он же и лейтенанта подстрелил, выходит! Вот гад! Мама, так
это же и я виноват! Если бы я не выронил пистолет из пакета...
- Успокойся, ни в чём ты не виноват! Это я во всём виновата, Костик.
Думать надо, с кем знакомишься...
- Золотые слова! - слышу знакомый ироничный голос за спиной, и
следователь Хохлов вновь принимает нас под свою опеку.
- Как там Ивочкин? - бросаемся к нему.
- Жить будет, но с койки не скоро встанет. - Хохлов прикуривает, потом
засовывает правую руку в карман пиджака и с интересом глядит на
Костика. - Так значит, ты считаешь убийцей Егорыча?
- Не знаю, - смутился Костик, - но очень похоже!
- Мама твоя тоже одно время казалась мне очень похожей на убийцу (я
содрогаюсь от его слов), но стоит только немного пораскинуть мозгами...
- Ну, тогда это Виктор! - горячится Костик. Иначе зачем же он убегал да
ещё и в Ивочкина стрелял?
- Стрелял он, положим, не в Ивочкина, а как последний оказался в
неположенном для него месте, о том разговор особый, но стрелял, это
факт...
- Потому что хотел сбежать, да?
- Именно. Но это же ещё ничего не доказывает, если ты хоть что-то
смыслишь в криминалистике!
- Тогда зачем же он так, а?
- Понимаешь, в ходе следствия узнали мы об этой компании кое-что
любопытное. Вот народ и нервничает. Они все с удовольствием оказались
бы сейчас где-нибудь на Таити, например.
- Но кто же тогда, кто убийца? - спрашиваю я, отчаявшись понять
что-либо самостоятельно.
А потом вдруг соображаю, что в павильоне не хватает ещё Татьяны.
- Александр Евгеньевич, вы хотите сказать, что это сделала Татьяна?
- Что ж, сейчас вам уже можно сказать кое-что, но только по большому
блату и, естественно, не для разглашения широкой публике.
- А у нас и публики-то тут никакой нет, коллеги ваши разве что...
- Ну да! Им тоже лишнего знать не положено.
- Ну не тяните, Александр Евгеньевич! - загорелись глаза у Костика.
- В тот момент, когда ваш любимый мужчина, Екатерина Ивановна (я в
сотый раз заливаюсь краской...), бросал в ваше окошко камушек,
брошенная им женщина - Татьяна - уже ожидала его у машины. Старшими
товарищами ей было приказано сделать всё возможное, чтобы заставить
его открыть им очень любопытную тайну, за которой они гонялись весь
последний месяц вслед за её кочующим хранителем. Потому Виктор и
Анатолий и стояли за углом павильона, наблюдая за происходящим возле
машины. А Егорыч действительно вышел закрыть ворота и обойти ночным
дозором подворье. Он был по другую сторону, и никто его не видел. И
никто не предположил, что Игорь действительно пригласит на свидание
вас, а ещё более неожиданным было то, что вы согласились. Все планы им
сломали! Поговорив с вами, он вернулся к машине, сел на сидение
водителя, включил музыку, и тут подошла к нему Татьяна. Она сказала,
что если он не отдаст то, что всем так необходимо, его просто убьют. Он
в ответ засмеялся, назвал Татьяну подсадной уткой, сообщил. что не с её
способностями выполнять такие задания, в общем - завёл девчонку, а
потом сам приставил к своей груди нож и сказал ей: "Хочешь, бей! Это
совсем нетрудно!" Ей оставалось всего лишь взяться обеими руками за его
руки, в которых был зажат нож, и навалиться всем своим весом что было
сил. Нож, как вы помните, был очень острым. В тело вошёл сразу, попал
между рёбер и - прямо в сердце. Игорь и пикнуть не успел. Именно это и
видел Егорыч со своего конца двора - в машине же было светло, всё как
на ладони. Испугались все. И бросились бежать, кто куда, в тихой
панике. А тут вы, Екатерина Ивановна, в предчувствии нежного
свидания...
ЭПИЛОГ
- А ты заметила - ветра и дождя нет с того самого дня!
- Да, ты даже успел загореть. И вообще, похоже, ты повзрослел, и
вырос...
- Жаль, что уже сентябрь и нам пора уезжать. Я знаю, что тебе не
нравится ни этот дом, ни коса... Ты всё ещё грустишь.
- Все ещё... Говоришь, как будто прошло два года. Разве можно забыть
всё за два дня, да ещё если впереди суд и опять придётся встречаться со
всеми этими людьми?
- Ну, не все они такие уж и противные. Следователь, например, Александр
Евгеньевич, классный мужик! Себе, что ли, следователем стать, а, мам?
Кстати, он ведь не замужем...
- Не женат...
- Ну, не женат, какая разница? Вдовец он, вот кто, как и мы с тобой.
- Это откуда же тебе известно, Штирлиц?
- А дочка у него классная пацанка, малявка только. Помнишь, мы видели
её в райотделе, когда были там в последний раз? Он нас и познакомил. Я
у него спросил, чего это он клуб знакомств устраивает, а он ехидно так
заявил, что путь к сердцу женщины лежит далеко не всегда через дорогие
подарки! И чего ты вечно краснеешь, как маленькая! Да вон гляди, кто
идёт! Это же они, вот здорово!
Костик срывается с места и мчится по пустынному пляжу навстречу
высокому худощавому мужчине и маленькой девочке, бредущим по кромке
ленивого, умиротворённого моря. Они задерживаются на минутку возле
рыбаков, неспешно снаряжающих большой старый баркас, потом заглядывают
в бреденёк, которым двое квадратных мальчиков сосредоточенно таскают на
мелководье креветок, а когда подходят к приземистому крепышу, вокруг
которого большими кругами ходит громадная кавказская овчарка, Костик
"достаёт" их, и теперь они идут ко мне втроём, причём, кажется, не
очень-то и спешат...
- Добрый день, Екатерина Ивановна! - бесцеремонно устраивается на моём
одеяле наконец-то дошедший до меня Хохлов.
- Здравствуйте, тётя Катя! - протягивает махонькую ладошку кудрявое
чудо лет семи. - Меня зовут Алька, а если по-взрослому, то Алиса. А дом
у вас просто сказочный! Как в стране чудес. Костик так и говорил, но я
ему не поверила. Можно, папа, мы с Костиком пойдём его посмотрим?
- Нет, нельзя. Я же предупреждал тебя, что ты не должна отходить то
меня ни на шаг.
- Но почему, Александр Евгеньевич? Я умею быть хорошей нянькой! -
Костик чинно взял девчушку за руку, а она скорчила умильную рожицу.
- Верю. Но жизнь - штука непредсказуемая... - загадочно ответил
Александр Евгеньевич и повернулся ко мне. - Никаких гостей у вас утром
не было, Екатерина Ивановна?
- Нет, а что, кто-то собирался?
- У вас великолепные волосы! А где та красивая заколка, которую подарил
вам ваш поклонник накануне своей безвременной кончины?
- Тут, в сумке, а что, она и вам нравится?
- Несомненно. Не могли бы вы заколоть ею косу?
- Странные у вас просьбы, Александр Евгеньевич...
- Мужчины тоже бывают капризными. Пожалуйста!
Заплетаюсь, достаю заколку, пристраиваю её у основания косы. Хохлов
глядит на меня, нет, на заколку, не отрывая глаз.
- Так? - демонстрирую ему свою работу.
- Прекрасно, а теперь не могли бы вы...
Я так и не узнаю, чего ему захотелось в этот раз. Костик показывает
рукой куда-то к нашему сказочному дому и кричит:
- Там кто-то есть, мама! Похоже, у нас гости! Представляешь, если это
отдыхающие и они хотят у нас устроиться? Я им всё сейчас покажу!
Он опять срывается с места и мчится к дому. Двое высоких крепких парней
ожидают его на крыльце, потом спускаются и медленно идут навстречу.
- Стой, стой, - орёт вдруг Хохлов. - Ложись, кому сказал! - и тяжело,
почему-то боком бежит следом.
Я как-то вдруг сразу вижу и понимаю всё: вот Костик бежит к дому, вот
громилы всё быстрее движутся ему навстречу. Вот Хохлов что-то
вытаскивает из кармана на бегу, вот рыбаки бросают свой баркас и что
есть сил бегут к дому, вот удильщики креветок выскакивают из воды, вот
овчарка молча летит к месту событий и песок фонтаном брызжет у неё
из-под лап, вот маленькая девочка бросается вслед и истошно вопит:
- Папа-а-а...
Хватаю её за ускользающую ногу, вскакиваю, ловлю и крепко прижимаю к
себе, не сводя глаз с удаляющегося Костика... Он вдруг падает, чуть не
с головой зарываясь в песок. Сухие щелчки сотрясают воздух. Один из
парней во дворе падает, второй бросается прочь. Навстречу ему из
глубины двора появляются ещё люди, образуется вдруг куча мала. Но я уже
ничего больше не вижу, кроме лежащего в песке Костика. Иду к нему, не
выпуская из рук притихшей девочки, и чувствую себя столетней
старухой, жизнь которой сыплется сквозь трясущиеся пальцы...
А он, стервец, лежит на вершине дюны и с любопытством наблюдает то,
что происходит во дворе:
- Гляди, мам, они уже надели им наручники! - сообщает радостно, подняв
ко мне довольную физиономию. - Что с тобой? - пугается, увидев меня.
И тогда я падаю рядом с ним, а они, вдвоём с Алькой, гладят меня по
голове, по рукам, по спине...
- Можно мне взять вашу заколочку? - слышу голос Хохлова, и он
наклоняется ко мне, протягивает руку, снимает заколку, делает с ней
что-то, извлекает откуда-то из её недр небольшой клочок бумаги с
множеством мелких цифр. - Вы носили с собой шифры и коды европейских
банков, в которых миллионы долларов на предъявителей...
Будет о чём рассказать внукам, а?
Кто-то забирает у него клочок, он снова наклоняется ко мне, поднимает с
песка и почти несёт к дому, приговаривая, как колыбельную перед сном
больному ребёнку:
- Всё теперь будет хорошо! Мы забудем эту чёртову косу, мы отведём тебя
к парикмахеру и сделаем стрижку, а потом ты выйдешь за меня замуж, и
каждое лето мы будем копать курганы амазонок...
- А как же дом? - кричит Костик. - И миллионы в банке?
- Дом не ваш, документы подставные, а миллионы.... - их и без нас
прикарманят, найдутся спецы! А вы что, не можете без миллионов?
- И чтобы на нас, как на живца, время от времени ловили бандитов? Нет
уж, увольте! - вырываюсь я из крепких рук и плачу, размазывая слёзы,
как в детстве.
Хохлов с виноватым видом стоит рядом и глядит на Костика, в надежде на
помощь.
- Ну что ты плачешь всё время, как маленькая, - делает мне выговор сын и
вполне всерьёз сообщает Александру Евгеньевичу: - она обязательно
передумает и согласится, вот увидите!
