donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
Спичка
Наташе С. посвящается.
***
Все из-за тебя, тварь. Все. Даже бардак в сумке и на свитере пятно. Сволочь.Полчаса не отходила от унитаза…Даже запор - и тот из-за тебя. Гад. Ну кто тебя просил? Говнистая твоя сущность…За что ты так со мной, скотина? За что, дрянь?
***
Ялта, море.
Нет, не так.
Ялта, море, каблучки. Осень.
Нет.
Ялта, море, каблучки, осень, бархатный сезон.
Песенка получается.
Без рифмы, правда. Но песенка. Со смыслом зато.
Ялта, море, все не так,
Сигареты…. Мангышлак.
Господи, при чем тут Мангышлак?
Или это так сигареты называются.
Нет, сигареты называются «Кэмэл».А Мангышлак - это потому что верблюд нарисован. А на Мангышлаке водятся верблюды, интересно? Где-то читала, что двугорбые.
Ох, и ассоциативное же у меня мышление…
Заново.
Ялта, море, каблучки, осень, бархатный сезон.
Я иду по набережной…нет, лучше «по берегу».
А вместо «сигареты» лучше сказать «кипарисы»…Или вообще без сигарет? Кстати, сигарет надо будет потом купить…
Итааааак…..
Я иду по берегуууу(ударение на последний слог), я иду тебя убить.
Лучше так:
Я иду по берегу, я тебя убить иду.
Нет, пожалуй, не убить, я за это сесть могу.
Я иду по берегу,
И за это сесть могу.
Не совсем …
Сесть могу я - да, в тюрьму,
Но иду по берегууууу….
Я иду по берегу,
Я иначе не могу.
Добились рифмы.
И всего остального тоже добьемся.Правда, Светик? Идя на дело, нужно всегда чувствовать себя победителем.Иначе ничего не выйдет.
Еще раз.
Я иду по берегу, я иду тебя убить.
Нет, наверно не убить - ведь за это сесть могу…
Я иду вас не убить -
А всего лишь оскорбить…
Но - смертельно оскорбить.
Это - то же, что убить…
Только мягче несколько(тоже ударение на последний слог).
Я же мягкий человек…Граф Монте-Кристо хренов…
Кстати, что я там хотела сделать?
А, вот: «вылить водки вам в лицо!»
Или даже: «Вылить водки в харю вам!!!»
Вылить водки в харю вам, чтоб прикрыть дорогу в храм!
Не-ет…прикрыть мало.
Чтоб закрыть дорогу в храм!!!
Чтобы намертво закрыть, вам зубами на открыть…
Бред какой-то…И вот рифма «закрыть - открыть» мне тоже не очень нравится что-то…И с храмами у нас последнее время туговато.
Правда, я не историк, и не филолог, кстати, тоже…
Правда, я не филолОг,
а всего лишь филантроп.
Это я-то филантроп???
Но иду же вас убить!!!, только, правда не убить, а всего лишь оскорбить, вылить водки в харю вам,
Чтоб прикрыть дорогу в храм,
Вашей водки, не своей (заметьте!)
Хоть я водку и не пью.
Только красное вино
Или белое (почему-то в голову лезет слово «говно»).
В мире все всегда или вино, или белое говно.
Никакой не филантроп, а всего ли фило…лох.
Или «фил-олух», как наши девчонки говорили…
А вообще-то я архитектор…
Так, ладно, поехали:
Раз-два, раз-два,
Левой-правой,
Левой-правой(в ногу, пожалуйста)
Ялта, море, каблучки,
Осень, бархатный сезон,
Ялта море,все не так, я хочу на Мангышлак(там нефтяные скважины, и вообще, хорошо там, где нас нет и никто не знает)
Я иду по берегУ
Я иначе не могу
Я иду тебя убить
Но за это сесть могу,
Так что, может, не убить,
А всего лишь оскорбить, но смертельно оскорбить,
Чтобы было как - убить.
Вылить водки в харю вам,
чтоб закрыть дорогу в храм,
в храме пьют или вино,
или белое…нет, ну про храм как-то жалко.
Светлана Александровна шла по набережной и каблучки ее агрессивно постукивали.
***
Петров сделал Светлане Александровне подлость. Большую подлость. Под видом бывшего одноклассника и друга семьи он проник в дом Светланы Александровны и свистнул ее тайную коробку с письмами. Там, в письмах, было еще немного денег, но это не имело для потерпевшей особого значения. Скоро Светлана Александровна ожидала зарплату. Дело было в другом.
В коробке содержались неотправленные письма Светланы Александровны к возлюбленному. Возлюбленный был также тайным, поскольку имел жену и двоих детей, живших, к счастью, за пределами Ялты, но гостивших периодически.
Светлана Александровна прониклась к возлюбленному самыми чистейшими чувствами и не хотела ни присваивать его бренного тела, ни отрывать оное от семьи. А токмо писать и любоваться. Любоваться и писать. К тому же, у Светланы Александровны был законный муж, с которым не очень-таки хотелось рвать отношения полностью, потому что все-таки он был человеком добрым, безобидным и в семье нужным- руки у него росли оттуда, откуда и следует расти рукам у настоящего мужчины.
Так вот, Петров, похитив из Светланиного дома потайную коробку, тщательно ознакомился с ее содержимым и передал его в нужные инстанции, то есть - часть мужу, часть сотрудникам Светланы Александровны, а часть просто расклеил по всей набережной вместе с объявлениями об аренде квартир. Некоторые из писем до сих пор вяло болтались на столбах, пожелтевшие от солнца или посеревшие от дождей, ничего из написанного в них уже, к счастью, нельзя было разобрать, но все равно - глядя на эти обрывки, Светлана Александровна испытывала мировую скорбь.Что вполне логично.
Оскорбленный муж тут же начал бракоразводный процесс, естественно, а на работе Светлане Александровне ничего не сказали, но между собой все время заговорщически перемигивались, да так, чтоб Потерпевшая видела сие перемигивание и делала выводы.
Но самым страшным было не это.
На случай потенциального развода с супругом Светлана Александровна ведь давно присмотрела запасной вариант. Она была мудрая, опытная женщина и мыслила всегда как шахматист Анатолий Карпов - на два хода вперед. Когда-то она написала письмо в международное брачное агентство с просьбой подобрать ей жениха в какой-нибудь из европейских стран и перечислила нужную сумму денег. Светлана ненавидела Ялту, считала ее маленьким убогим городом, приятным лишь для туристов, и мечтала покинуть ее при случае. Люди из агентства работали на совесть и жениха подобрали. Кажется, в Италии. Он был вроде холост, вроде богат и даже не очень стар.
Ситуация зашла так далеко, что Светлана Александровна уже получила письмо из итальянского посольства с просьбой сообщить об окончательности своего намерения и, соответственно, о дате вылета в Италию на смотрины, причем за счет будущего жениха. Обрадованная героиня уже вовсю собиралась откровенно поговорить с мужем о разводе (не исключалось, что и о фиктивном разводе), прельстив его, в случае его согласия, последующей, через годы, гостевой визой в Италию. Она понимала, что настоящей своей любви она уже вряд ли добьется законным путем, а совершать подлость и оставлять двоих детей сиротами ей не хотелось. И оставаться в стране ей тоже уже не хотелось. Таким образом, ей было особенно нечего терять. Светлана Александровна больше всего хотела устроить свою жизнь, минимально навредив остальным.
И, можете себе представить, роковое письмо из посольства, со всеми адресами и прочими необходимыми данными, оказалось в той самой злосчастной коробке (а где же еще?), которую наша героиня считала потайной и которую вероломно похитил Петров. И, что самое интересно, данное письмо в итоге не всплыло ни у мужа, ни у сотрудников, ни на столбах, а просто пропало неизвестно куда, либо Петров из подлости его сжег.
Зачем он это сделал? С какой целью - спросите вы? И с какой стати?
А с такой, что, Петров когда-то был в Светлану Александровну нежно влюблен и получил отказ, поскольку личностью всю дорогу был не только шокирующе неказистой, но и гаденькой, бездарной, пьющей еще со школы. Ни преподаватели, ни ученики его не любили, но Светлана, как женщина добрая и понимающая причину пьянства и гадства Петрова, которая состояла в хронической непривлекательности, столь обидной для мужчины его склада и возраста, до поры до времени прощала неудачного юношу, и даже пыталась вести с ним душеспасительные беседы, приглашая на чашку чая, только вот взаимностью отвечать Петрову она ну никак не могла, извините. Чего не могла - того не могла.
И вот в одно из этих приглашений на чай Петров коробочку-то и спер. Просто.Когда Светлана Александровна посещала уборную, он залез в святая святых - прикроватную тумбочку, нижний ящик, в который даже муж залезать не смел - и похитил. Сначала думал - там драгоценности лежат, а потом раскрыл коробку и понял, что прав, только драгоценности другого рода. Петрову во что бы то ни стало хотелось нагадить Светлане Александровне как женщине,что и возымело место.
В кулуарах (то есть курилке) на работе у Светланы Александровны один из доброжелателей честно рассказал (мир ведь не без добрых людей-то) о том, кто именно подкинул эти письма, описал подробно внешность, благо не знал Петрова лично, да Светлана Александровна и сама потихоньку стала догадываться, поскольку гостями в последнее время особо не баловалась, на этой неделе у нее только Петров и был, да и , чего уж там - на подобное способен был только он.
Жизнь ее через несколько дней после этой акции была разрушена и потеряна, оба брака - настоящий и потенциальный - смыты с лица земли, а репутация на работе окончательно и бесповоротно подмочена.
Жуть, мрак и неистребимая жажда мести воцарились в страдающей душе Светланы Александровны.
Она, по счастью, знала, в какой именно из набережных кофеен находится Петров и пьет, как обычно водку, но при этом не могла решить для себя, какую из кар предпочесть - то ли просто ударить по лицу злоумышленника, то ли вылить ему в физиономию (классика жанра!) весь его напиток излюбленный. Убивать его наша героиня отнюдь не собиралась, а собиралась попросту прилюдно оскорбить, поскольку отлично понимала потенциальную уголовную ответственность в случае возможного убийства. Только тюрьмы ей в ее ситуации и не хватало…
***
Так что, дорогой читатель, нетрудно представить себе состояние нашей героини, идущей по заполненной еще народом набережной города Ялты, идущей, чтобы мстить.
Экзотические растения делали широкие жесты листьями, неоновые вывески ресторанов играли цветами в темнеющем пространстве, а где-то там, в ста пятидесяти метрах от все приближающейся к цели Светланы Александровны, в кафе «Орфей» сидел Петров, и, представьте, действительно пил водку «Посольская» после тяжелого трудового дня, а работал Петров продавцом женского белья и купальных костюмов в круглогодично открытом магазине, что от «Орфея» неподалеку. Время было для магазина еще вполне посещаемое, туристов было вдоволь, так что и прибыли было вдоволь, благодаря чему Петров мог выпить столько водки, сколько желал. И еще даже на проституток оставалось.
Он громко, с рюмочкой в руках, разглагольствовал о чем-то со случайными посетителями, тщетно пытаясь завоевать внимание юной особы с крашеными в белоснежное волосами, так и не понявшей по малолетству, откуда у такой мерзости столько денег и энтузиазма. Он не знал еще, что ждет его через десять минут.
Светлана тоже не знала… То есть догадывалась, но была не вполне уверена. Она вообще с некоторых пор ни в чем не была уверена.
Она держала в сумочке початую бутылочку красного вина, достала ее из бара специально, на случай принять «для храбрости», если таковая в последний момент откажет.
Почувствовав легкое волнение метров за сто от планируемой точки мести (еще раз хочу заметить, что Светлана Александровна была дамой доброй и где-то даже интеллигентной, а питье вина на улице и нецензурные выражения в песенке, сочиненной ею по дороге, были вызваны исключительно душевной в тот момент нестабильностью и общим разочарованием в жизни. К тому же ей просто нечего уже было терять и не на кого более производить впечатление), мстительница достала-таки бутылочку и сделала несколько крупных глотков. Затем, оглядевшись, вытерла горлышко носовым платком и спрятала сосуд обратно в сумочку.Кафе «Орфей» находилось уже буквально за углом.
Попрошу читателя быть повнимательнее, поскольку с этого момента в нашей истории появляется совершенно новый персонаж.
Итак.
***
Виктора Алексеевича Маслова знали в Ялте многие, но эти многие входили в одну и ту же обособленную компанию завзятых картежников, которая каждый вечер разбивалась на группки и протекала всюду - во дворы, в прибрежные забегаловки, в беседки с одной и той же вечной целью: предаться карточному греху. Игры в «дурака» и «пьяницу» у этих людей, надо отдать им должное, всегда происходили честно, без особого меркантилизма и тем более, без надувательства случайных прохожих, за редким исключением - когда те были ну очень сильно пьяны и сами швырялись деньгами направо и налево. Шулеров компания не уважала и игра для них была скорее хобби, нежели способом зарабатывания денег, хоть таковые периодически, конечно, и выигрывались, правда, небольшие. Люди подбирались все более одинокие, несемейные разгильдяи. От обычных любителей футбола и домино их отличало то, что ни футбола, ни домино, они не любили и игральные карты были их основным утешением и совместным выходом из состояния душевной пустоты.
Маслов среди них слыл человеком не очень удачливым. Выигрывал редко, все больше влезал в мелкие долги, даже должки, которые, к слову, ему зачастую прощали, поскольку был он персонажем не только хронически безденежным, но и добрым до одури и полной потери инстинкта самосохранения.
Трудился он киномехаником в местном, допотопном и совершенно непосещаемом кинотеатре, зарплата у него была хоть и мала предельно, тратить ее все равно было не на кого, потому он, прямо следуя жанру, всякий раз, получив или выиграв энную сумму денег, покупал все что угодно - дитям мороженое, бабам цветы, коллегам пиво с таранью, бескорыстие так и лезло из него, а в дворовом детском саду неподалеку от его дома неопытные создания искренне считали его старичком-лесовичком из сказки.
Был он, к слову сказать, вовсе не стар. Просто так выглядел. Мал ростом, раннюю лысину все время прикрывал носовым платочком, завязанным узлами с четырех сторон, чтоб не напекло. Юг все-таки. Крым. Понимать надо.
Так и жили…
***
В тот вечер что-то заладилось играть в «пьяницу» и Виктор Алексеевич снова, в который раз уж, остался не при делах, несмотря на хорошую зрительную память и некоторый опыт.
А кто играл когда-нибудь в «пьяницу», должен помнить, что игра на деньги, конкретно здесь, не очень приветствуется. Проигравший скорее должен отработать - совершить некий безумный поступок (какой именно - оговаривается), познакомиться на улице с девушкой, попросить у прохожего на бутылку или поцеловать дворнягу в нос (хорошо, если в нос), в общем - проявить свои таланты на глазах у достопочтеннейшей публики, состоящей из игроков и зевак в основном.
Маслов, повторяю, продул безбожно.
Совет удалился на собрание.
Посовещавшись, решили устроить на улице чейндж. Обмен.
Маслов,-сказали - это элементарно. Подходишь на улице к кому-либо и говоришь: мужик, обменяй что-то на что-то. Если морду сразу не набьют (а ты к компаниям не подходи, одиночки безопаснее), то спросят : что на что? А ты говоришь: а что у вас есть? Может, у него пачка пустая…из-под сигарет, или пять копеек там.
Мы из-за угла посмотрим, если будут драться - не боись, вступимся.
Маслов тяжело вздохнул. С девкой какой он бы, может, более охотно познакомился…или на бутылку выпросил.Он не любил бессмысленных забав.Где-то глубоко в нем пряталось Целомудрие.
Не хош - давай двадцатку - сказали ему.
А мне что менять - то? - поинтересовался Виктор Алексеевич.
А что у тебя есть?
Совесть - ответил Маслов.
Не пойдет - ответили игроки.
Виктор Алексеевич вывернул карманы.
Тогда коробка спичек - сказал Маслов.
Отлично - сказали игроки, Маслов достал из кармана коробок, открыл его и обнаружил всего один оставшийся экземпляр изделия.
Ну, одну как-то несолидно - сказал Маслов.
Ладно, двадцатку потом вернешь - сказали игроки.
Маслов вышел из-за угла на набережную и взглядом уперся в рассекающую воздух Светлану Александровну, наполнившую собственным адреналином половину улицы.
***
Силуэт Маслова вырос пред ее светлые очи за секунду.
О господи, что за чучело в носовом платке… - подумала Светлана Александровна, но вслух сказала совершенно другое:
-Ааааа?….
-Девушка! - обрадовался мужичок,- Извините, пожалста…
-Вы под ноги-то смотрите…я же спешу…
-А я вас не задержу, правда… - зеваки за углом прислушались, - вы еще раз извините…
Помявшись, Виктор Алексеевич вымолвил, наконец:
- Вы не могли бы обменять ЧТО-НИБУДЬ на спичку? - и протягивает на вытянутой руке, двумя пальцами, изделие…
- Да-да, конечно - ответила Светлана Александровна, снова подумав: «О, господи…», - вот, возьмите,-наугад достает из сумки носовой платок, которым давеча вытирала горлышко опорожненной «для храбрости» бутылки.
- Он чистый, возьмите.
- Огромное вам спасибо, удачи! - Виктор Алексеевич понюхал носовой платок- Хорошие духи!- плебейски выкрикнул он вслед уходящей.
- Портвейн красный крымский!- бросила тень.
- Всего наилучшего!
Вам также…
***
Светлана Александровна молча сидела на парапете в пятидесяти метрах от кафе «Орфей» и ей хотелось рыдать от счастья.
Пройдя десять шагов, она обнаружила странное ощущение, возникшее, почему-то, сразу после встречи с маленьким мужичком в платке.
Ей стало вдруг необыкновенно хорошо и радостно, легко на душе. И ей совершенно, как это ни странно, не хотелось более идти в кафе убивать Петрова. Из всех оформившихся за последние дни желаний (месть предателю, уход с работы, поезка в Италию и самоубийство)осталось разве что желание поехать в Италию, да и то, без трагической окраски. Светлана Александровна вспомнила о том, как она хотела ударить Петрова и вылить водку ему в глаза, и тут же представила себе другую вещь: Петров-то парень был, во-первых, не джентльмен отнюдь, а во-вторых на полторы головы выше и много массивнее Светланы Александровны, так что неизвестно, кому и , главное, за что пришлось бы сидеть в тюрьме после акции возможной мести. И, кроме того, на суде с Петрова сталось бы сказать «а пусть докажет, что это я украл у нее писульки», а коллега-свидетель Светланы Александровны, как и все коллеги, обязательно ретируется и Петрова опознавать не будет, да и останется ли Светлана Александровна в живых после прикосновений Петрова - это еще поспорить нужно.Это если вообще могло быть отмщение.
Но его уже никогда не случится, и вообще ничего не случится более плохого в нашей истории, за исключением одного факта: под поздравительное улюлюканье соседей-картежников киномеханик Маслов через минуту после встречи с главной героиней благополучно выбросит подаренный ею носовой платок, за ненадобностью,видимо; платок еще минуту полежит возле урны, потом его понюхает бродячий пес по кличке Кардан, поживающий неподалеку на территории гаражей, и что-то безумно разозлит Кардана. Он выйдет на набережную в поисках кошек и столкнется с Петровым, праздношатающимся в пьяном виде возле кафе «Орфей». Петров, дай ему Бог здоровья, сделает пару-тройку резких движений и еще через секунду у него будут насквозь прокушены гениталии. От боли Петров потеряет сознание и очнется в районной травматологии, окруженный вниманием и заботой теплых, ласковых медсестер. Дальнейшая его судьба останется неизвестной.
Что же касается остальных героев, то жизнь их будет проходить гораздо более счастливо, уж поверьте.
Светлана Александровна пошлет повторный запрос в итальянское посольство и ей без труда будет прислано еще одно заветное письмо. Она выйдет замуж много удачнее, нежели в первый раз и остаток жизни проведет в Венеции, работая там опять-таки архитектором, на этот раз исключительно для того, чтоб чем-то себя занять.
Жизнь Маслова останется без изменений.Почти без изменений. Он будет продолжать играть каждый вечер в «дурака» и «пьяницу», и однажды, в очередной раз отрабатывая проигрыш, познакомится на улице с очаровательным созданием и полюбит его с первого взгляда. Создание ответит ему полнейшей взаимностью, они проживут долго и счастливо, и, естественно, умрут в один день.
С Масловым Светлана Александровна не встретится более никогда.
А надо ли?
Но все это произойдет позже.
А сию минуту наша главная героиня сидит на парапете и сжимает в кулаке спичку. Просто так.Другой рукой поглаживая бездомного мохнатого пса Кардана, нагло ушедшего от ответственности.
Вот такая история…
И ни слова про море, представьте.
18.01.02
