donbass.org.ua | авторы и тексты | прислать работу | другие ресурсы | гэстбук
Некоторые Обязанности Почтальона
рассказ
"… Когда выборы проходят в кризисной ситуации, в предвыборных программах некоторых политиков всегда можно отыскать идею о создании малочисленной спецслужбы, или спецгруппы - неподкупной, беспристрастной, объективной и патриотичной. Идея, на первый взгляд, кажется, однозначно великолепной и нет ни малейшего сомнения в том, что она может дать негативные результаты. Тем не менее, в кризисной ситуации провал возможен в любом начинании - что же тогда? Ведь останутся какие-то средства, техническое обеспечение, помещения, люди, в конце концов…"
Вячеслав Кайдашов, студент третьего курса
кафедры социологии
Государственного Университета
имени академика Сахарова
1.
- Эй… (шёпотом) Как его по имени?
- Николай.
- Коля!
Медленно повернул голову, как будто элементарное движение стоит для него массы труда, Коля спокойно встретил взгляд оперативника Краснощёкова и так же медленно произнёс:
- Что?
- Папку подай…
Смотреть за окно было куда интереснее, чем на красную, идентичную фамилии, обветренную рожу Краснощёкова. Коля окинул взглядом свой стол: кроме телефона и канцелярских мелочей больше ничего не было.
- Какую папку?
- В шкафу, у тебя за спиной.
Коля подался назад: рубашка медленно отлепилась от спины. Шкаф с папками стоял в самом дальнем углу просторного кабинета; нужно было сделать пять-шесть шагов. Краснощёкову было лень делать шаги и он решил напрячь молодого "опера", а тот…
- Встань и возьми сам, - коротко произнёс Коля. Может, кому-то выдержать взгляд Краснощёкова было не под силу, Коля сделал это почти с удовольствием. За папками он бегать не собирался, даже для ветеранов внутренних дел, у которых за плечами три задержанных головореза, пять карманников, один насильник и стопка похвальных грамот в сувенирном шкафу. Выразительно похрустев суставами мясистых пальцев, Краснощёков направился к шкафу, бурча что-то насчёт салаг - молодых "оперов". Кавычки со слова "опер" можно было снимать. Коля размышлял, нарываться ли на открытую стычку сейчас, при начотдела, или в другой раз, но именно в этот момент зазвонил телефон - его телефон, на его столе.
- Да…
Это был куратор Коли, Иван Игнатьевич, умный, понимающий человек, но из этих, из ментов, вышел старик на пенсию, вот коллеги подкинули ему работёнку на заслуженном отдыхе - курирование молодого оперативника.
- Да, Иван Игнатьевич, всё на местах… Вы же читали отчёт… Обязательно позвоню… До свидания…
Телефонный аппарат последней модели, без излишеств, только память, даже примитивного номероопределителя не было. Единственное достоинство комнаты для четырёх оперативников. Поправка - для пятерых. Труднее всего Коле было привыкнуть к тому, что он - тоже оперативник.
- Волнуется старик? - насмешливо спросил Краснощеков, вернувшись на место со своей долбанной папкой.
- Ты ревнуешь? - отозвался Коля. Он подумал, что сейчас опять что-то произойдёт, что погасит назревавшую, запревшую, зацветшую разборку между ним и красномордым оперативником - и верно, в кабинет влетел курьер, снизу, из дежурки и протявкал что-то о краже на шоссе южного направления. То ли на шоссе что-то украли, то ли стянули само шоссейное полотно. Не так давно ухитрились стянуть двести метров трамвайных путей - чем шоссе хуже трамвайных рельс?
Курьер прибежал на шестой этаж, поскольку внутренняя связь была испорчена. Коля не застал тех времён, когда она работала.
Капитан Пигров вывинтился из-за стола, ткнул пальцем в оперативника по фамилии Соколов.
- Своим ходом, - сказал капитан.
- Как своим?! - ужаснулся Соколов.
- Поймаешь такси - езжай на такси, - разрешил капитан. - Бухгалтерия, только билеты проплачивает, так что можешь у водилы билет попросить… и справку из налоговой…
Не сказав больше ни слова, Соколов ушёл. Капитан остановил свой взгляд на Коле, о чём-то думал, наконец, спросил:
- Николай, ты отпечатки пальцев снимать умеешь?
- С кожаной флейты, - негромко произнёс Краснощёков.
- Умею, - ответил Коля. - Разве здесь нет экспертов?
- Всяко бывает, - туманно пояснил Пигров и вновь уткнулся в свои бумаги. Здесь у каждого были какие-то свои бумаги.
"Четырнадцатое отделение милиции", - с отвращением произнёс про себя Коля. Кто-то вышел из кабинета - ему показалось, что стало немного просторнее и не так душно. Конец октября, отопительный сезон набирал обороты. Хоть с этим проблем не предвиделось - а окна в оперативной части не открывали из принципа. Откроешь окно - и посторонний увидит все секреты внутренних дел на шестом этаже. А через немытое двести лет стекло ни за что не увидит. "Как они сидят здесь в рубашках?" - недоумевал Коля. Он сам оставался в рубашке весь день, если никуда не выезжали, а за время своего пребывания в отделении выезжать ему пришлось целых два раза: карманник в троллейбусе и Почтальон.
"Почтальон", - словно медитируя, повторил Коля. Изнасилование и зверское убийство женщины 36 лет, была разведена, двое детей. В кухне однокомнатной "хрущёвки" крови не было только на потолке. Убийца сделал аккуратный надрез на шее, кровь била фонтаном, когда женщина металась в агонии по кухне, но окончательно она умерла от удара ножом в спину, навалившись на мойку для посуды. Милиционеры приехали для того, чтобы обнаружить отпечаток правого ботинка убийцы в луже высохшей крови - больше ничего, никто ничего не видел, не слышал, не заметил, но Коля не мог себе представить, как человек, с ног до головы забрызганный кровью, шагает по улицам Города, в два часа дня. Ещё одна деталь: кажется, убийца не приезжал на автомобиле. Потешаясь, Коля думал, что ещё одна-две таких деталей и дело о Почтальоне можно будет успешно закрывать.
В своих стараниях капитан Пигров хотел произвести на молодого сотрудника впечатление, показать, насколько их служба и опасна и трудна, вывез его на место преступления. Коля неумело сделал вид, что впечатлён кровавой картиной в кухне однокомнатной квартиры. На самом деле его поразила суета, спешка, с которыми собирался весь отдел. Их отправка на место преступления выглядела так, словно можно было не дать преступлению свершиться. Но к тому времени оно уже свершилось. Следопыты-оперативники, секунду назад висевшие сонными мухами над своими бумагами, превратились в бравых защитников порядка и безопасности. Прибыв на квартиру, куда благоразумно не пускали детей, они уверенно передвигались по месту преступления, понимающе хмыкали, но для них самих работы здесь никакой уже не было. Слава святой корове, труп обнаружили не дети, двое мальчишек, восьми и десяти лет, а соседка, намеревавшаяся позвонить по соседскому телефону. В какой-то отдельный параграф своего сознания Коля вывел: "телефон". Как убийца проник в квартиру, никто не знал; как он ушёл оттуда также никто не ведал. Помимо телефона в параграфе N было: не на автомобиле (кажется), стандартная истоптанная обувь… и сумка.
Коля усмехнулся: как же - Почтальон!
Он видел всего лишь одну точку, где побывал Почтальон, а всего таких точек за три месяца было двенадцать. Простейшая арифметика: 12 : 3 = 4. Четыре трупа в месяц, по одному делу в неделю.
Это очень много для большого города.
Это очень мало для большого города.
За тои месяца Почтальон должен был оставить массу следов, улик, или зацепок, - ничего кроме сумки и отпечатка ботинка не было. В этот раз на пыльной поверхности холодильника остался чёткий отпечаток дна его сумки с четырьмя заклёпками по углам. Когда-то был "след от тупого металлического предмета, возможно закруглённого". "Закруглённым предметом" были заклёпки на дне сумки. Жертвы Почтальона - женщины, старше тридцати, моложе сорока, одинокие, или разведённые, иногда с детьми, живущие без роскоши на мизерные зарплаты…
Не было мотивов для убийства. Если изнасилование - значит мужчина. Потому-то и дали прозвище "Почтальон", а не "Почтальонша".
Ни мотивов.
Ни улик.
Ни свидетелей.
Только сумка и отпечаток мужского ботинка.
"И телефон", - подумал Коля. Дело Почтальона висело на оперативнике по фамилии Куликов - самом опытном следователе на всё РОВД, по общему мнению, но думал о Почтальоне весь отдел, выстраивая собственные гипотезы. Дело приобретало политическую краску, потому что смена фигур, как региональных, так и государственных, происходила значительно чаще предусмотренного, и, если в высших эшелонах демократической власти кто-то узнает, что здесь двенадцать трупов за сезон, явные признаки серийного убийцы, то раздачу получит не один Куликов. А Куликов пытается доказать самому себе, что все двенадцать убийств - дело рук одного человека. Действительно: конкретных доказательств того, что женщин убивал один и тот же человек не было, но весь отдел убеждён в этом ещё с сентября, тогда же и придумали погремуху "Почтальон". Куликов считался опытным сотрудником, очевидно, поэтому он не разделял мнение коллег. Он редко появлялся на рабочем месте, компостировал мозги возможным свидетелям, разве что гипнотизёра не привлекал для участия в расследовании. О результатах Куликов сообщал только Пигрову, планами не делился ни с кем вообще. Ментам удалось прижать местных газетчиков и студии телевидения, но обстановка накалялась в самом РОВД и без помощи журналистов, и далее - в соответствии с пирамидой исполнительной власти…
Солидный том истрёпанных документов шлепнулся на стол перед Колей.
- На, почитай, - сказал капитан Пигров. - Тебе полезно: убийство на бытовой почве…
Дело, которое подсунул Пигров, оказалось старым и давно закрытым: пьяный и убитый муж, попытки жены-убийцы замести следы, жалкие фотографии песта преступления… Тем не менее, до конца рабочего дня Коля успешно делал вид, будто занят. Его даже Краснощёков на доставал…
2.
Разведка и контрразведка жили на грани сокращения; экспериментальные институты - на грани закрытия. Можно было выбрать место преподавателя в каком-нибудь ВУЗе, или консультанта в частной компании, но Коля пошёл в милиционеры - и ему дали квартиру. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Коля вспоминал, как называется подобная сделка; вспомнил: служебная квартира. Он может в ней жить, пока работает милиционером. Ему нужно проработать милиционером пять лет, чтобы квартира стала его собственностью. Коля сомневался в том, что сможет удержаться в органах внутренних дел хотя бы пять месяцев.
Телефон в квартире начал звонить, едва лишь повернулся ключ в замке. Коля посмотрел на часы: 18.15. Он сам приучил её к этому, но прежде запер дверь, а после уж снял трубку.
- Да… Здравствуй, Лена… С голосом всё в порядке… Да, немного устал… Ничего, обычная работа… Как у тебя?.. Ну, пока, у меня, кажется, ванная набралась… Пока, целую… Пока… Я тебя тоже…
Это была замечательная квартире с телефоном, электропечью, почти новыми унитазом и ванной, но, к сожалению, совершенно без мебели. Коля прошёл в прихожую, осмотрел двухкомнатную пустоту, только лишь в одной комнате раскрытый чемодан со шмотками и матрац на полу с претензией на постель…
Коля упустил много времени, отдыхая после длительной охоты на высокопоставленного бандита. В сентябре состоялся суд, после чего Комитет Общественной Безопасности прекратил своё существование. Бывшим коллегам по работе достались лакомые кусочки - места в солидных организациях. Коля знал: заикнись он о саморазвивающейся семейной жизни, или плохом материальном положении, любой из его бывших коллег пожертвовал бы своим местом ради него, но не в его интересах было развивать семейную жизнь, а в деньгах Коля со студенческой скамьи не видел ничего кроме бумаг. Последнее получилось потому, что, работая в КОБ, Коля находился вне системы, где деньги имели какую-то ценность. "Надо привыкать", - усмехнулся он и открыл в ванной кран: горячая вода была. Сквозь пар он посмотрел на своё отражение в зеркале. Моложе тридцати, как убеждали его все знакомые женщины, только глубокая морщина на лбу, оставшаяся с прошлогоднего лета, не по моде стрижка, зелёные глаза, светлые на свету, тёмные в полумраке. Пар конденсировался на зеркале и вскоре у Коля появилось ощущение, что он плачет, незаметно для себя…
Кражи ограбления, хулиганство, изнасилования, наркотики, вымогательства, убийства, проституция… "Привыкай"…
… но весь отдел думает о Почтальоне. Оперативник Куликов до сих пор не уверен, что это - дело рук одного человека. Коля не сложил своего мнения на этот счёт, потому что папки с делом о Почтальоне Куликов стерёг как зеницу ока. "Я слишком впечатлителен", - подумал Коля. Иногда ему казалось, что впечатлительностью он заразился от парня, погибшего прошлым летом, от Олега Александрова, "молодого писателя", как он сам себя называл… Хотя на самом деле всё, что досталось Коле от того жаркого лета была глубокая морщина на лбу.
Два высших образования, ни то, ни другое не имеет отношения к юриспруденции. Капитан Пигров отнёсся к его появлению в РОВД довольно лояльно; от опытных коллег Коле доставались косые взгляды и усмешки - вполне справедливо, по его собственному мнению, потому что в уголовном розыске Коля разбирался чуть лучше Конан Дойля. "Я быстро учусь", - сказал он Пигрову, а теперь вот сидит в ванной и всё больше в нём крепнет уверенность, что двенадцать убитых женщин - дело рук одного человека. Без улик. Без мотивов. Однообразный повтор места преступления с дистанцией в одну неделю. "Он наслаждался видом фонтанирующей крови", - подумал Коля и рассмеялся своему туманному направлению в зеркале. Смех его был мрачен.
Относительно улик… Должно быть Куликов что-то скрывает. На двенадцати трупах убийца должен был споткнуться хотя бы единожды. След ботинка - не в счёт, он выглядел почти издевательством, Почтальон (если таковой существует на самом деле) оставил его нарочно. Сколько - количественно - необходимо улик, чтобы раскрыть преступление Коля не знал…
3.
Каждое утро, приходя на работу, он совершал что-то похожее на ритуал, набирал странный номер на достойном уважения телефонном аппарате, клал трубку, вновь снимал, вновь набирал тот же номер и каждый раз монотонный женский голос повторял: "Абонент отключён". Всё равно в Коле зрела уверенность, что когда-нибудь вернётся прежняя расстановка ценностей, кто-нибудь снимет трубку на противоположном конце и скажет: "Оператор". Это было невозможно, потому что прежде оператором был сам Коля…
- Садись, - Пигров кивнул на стул напротив, сразу же уткнулся в какую-то бумажку. Закончилось утреннее совещание; на подобных совещаниях Коля выделялся тем, что сидел не вплотную к столу, а, чуть отодвинувшись, заносил дельные мысли в блокнот, положенный на папку…
Тщательно растерев небритую и невыспавшуюся физиономию, Пигров сказал:
- Поедешь вот по этому адресу (бумажка из его рук перекочевала к Коле), хозяйка дома, кража со взломом, кто-то из наших там уже был, но сам ехал по делу, заскочил по пути… Постарайся вернуться к одиннадцати. Всё.
В троллейбусе Коля сказал кондуктору "форма семнадцать". Странно, но это всё ещё действовало, плату за проезд у него требовать не стали.
Хозяйка действительно оказалась дома: пожилая труженица фабрики, или завода, работала в ночную, сын на заработках. Со слезами в голосе женщина перечисляла: хрусталь, магнитофон, ковёр, ботинки зимние, мужа покойного, Эйфелеву башню, сувенир, подумали, что золотая, туалетную воду. Грабители в квартиру проникли очень просто: разбили форточку, раскрыли окно. Всю ночь у соседей был раскрыт балкон, но ничего подозрительного не слышали. Второй этаж, окна выходи на длинный ряд гаражей, но они всё равно ничего не слышали. Коля осмотрел разбитое стекло форточки, посмотрел на места, где стоял магнитофон и лежал ковер, и задал единственный вопрос, который пришёл ему в голову:
- Кто, по-вашему, мог это сделать?
Женщина почему-то опустила глаза, принялась тереть руки о фартук.
- Не знаю я, - неуверенно произнесла она. И вдруг выпалила со злостью:
- Наркоманья у нас тут знаете сколько?!
С места преступления Коля буквально сбежал, буркнув что-то малоутешительное хозяйке на прощанье. В отделение вернулся в начале десятого. Пигров был на месте.
- Итак..? - сказал он.
- Кража со взломом, - бодро начал Коля. - Воры проникли через окно, предварительно разбив стекло в маленьком окне…
- В форточке, - подсказал капитан.
- В форточке, - согласился Коля. За его спиной загоготал Краснощеков, но капитан рявкнул, обращаясь сразу ко всем:
- Не отвлекаться!
- Украли, - продолжал Коля, - магнитофон "Филипс" китайского производства, палац…
- Я читал это в сводке, - прервал его Пигров. - Новое что-нибудь узнал? Догадки есть какие-нибудь?
- Нет, - честно ответил Коля. На этот раз Краснощёков только прыснул смехом, погасил в себе злорадный тайфун. Капитан вздохнул.
- А ну пошли, - сказал он вдруг и Коля, обрадовавшись, решил, что свершилось: сейчас его с позором выпрут из органов.
Он ошибся. Капитан привёл его в архив, где до сих пор, несмотря на наступивший миллениум, картотека преступников покоилась на бумагах.
- Какой адрес? - отрывисто спросил Пигров.
- Проспект Кремлёвский, 21/12…
- Так, Кремлёвский, Кремлё…
Пигров пальцами проворно пробежался по карточкам, выудил одну.
- Стеблов, Фёдор Ильич, 1954 года рождения, вор-рецидивист, - прочитал он. - Кликуху угадаешь?
- Стебелёк, - сказал Коля.
- Молодец, - похвалил Пигров и с грохотом задвинул массивный металлический ящик на место. - Идём, будем знакомиться…
Трюк с "формой семнадцать" при капитане Коля повторить не решился, купил билет. Вышли они на уже знакомой ему остановке, но направились к другому дому.
- Кто там? - спросили из-за обшарпанной двери в ответ на громкий капитанский стук.
- Милиция, - сказал Пигров.
- Ладно гнать-то…
- Стебелёк, это Пигров, открывай давай.
Коля не успел рассмотреть тощего, плохо пахнущего хозяина квартиры. Едва открылась дверь, капитан ввалился внутрь, потащил впереди себя что-то лопочущего и отбивающегося от внезапной атаки Стеблова на кухню. Малогабаритного ворёнка табурет выдержал со скрипом.
- В доме, рядом с твоим, квартиру взяли сегодня ночью, ты сам сядешь, или расскажешь, кто ещё с тобой был? - без обиняков начал капитан.
- Начальник, да чтоб я у своих..! - заблажил Стеблов.
- Собирайся, в отделении расскажешь, - Пигров пригласительно взмахнул рукой. - Две минуты на сборы.
- Да я у своих сроду..! - по-новой начал Стеблов.
- Они тебе не свои! - с неподдельной ненавистью заорал капитан. - Они - нормальные, честные граждане, а ты - ворюга, не одна ходка за спиной - кому ты лапшу на уши вешаешь?!
- Да наркота хату взяла! - выкрикнул Стеблов и стал совсем уж маленьким, казалось, в карман положить можно.
- Мг, - удовлетворённо буркнул Пигров. - А кто у вас на посёлке наркоманит?
- Да кто хошь!
Вновь выйдя на улицу, Пигров расстегнул пальто. Коля свой плащ и не застёгивал, вообще жалел, что не оставил верхнюю одежду в отделении. Стеблов, кроме "хто хошь" никаких фамилий назвать не смог, поэтому начались загадочные, лишённые, по мнению Коля, какой бы то ни было системы поиски участкового милиционера. Тот отыскался в пивбаре, пустом в этот утренний час; участковый любезничал с разливальщицей, то ли нравилась она ему, то ли пивка хотел попить на халяву хлебнуть. Он отыскался в пивбаре, пустом в этот утренний час, и любезничал с разливальщицей, то ли нравилась она ему, то ли пивка хотел попить на халяву хлебнуть. Пигров подкрался к нему сзади, снял фуражку. Участковый удивлённо обернулся, улыбнулся, видно с капитаном был знаком не первый день. Узнав фамилию "хто хошь", Пигров потащил своего старого знакомого за собой. Пришли в район каких-то гаражей и сараев; капитан ногой вышиб дверь одного из них, вытащил на свет Божий какого-то парня, встреть его на улице, Коля ни за что бы не сказал, что тот наркоман, просто волосы длиннее обычного, но под задранными штанинами обнаружились следы инъекций, и Пигров отправил парня с участковым в отделение, сковав их наручниками.
Вся операция заняла не более сорока минут; за всё это время Коля не проронил ни слова.
- Давай пройдёмся, - предложил Пигров. Коля снял плащ, перебросил через руку. Осень вышла на удивление тёплой.
- Ну, - родительским тоном произнёс капитан. - Тактика ясна?
- Нет, ответил Коля.
- Тогда спрашивай, - предложил Пигров.
- С чего вы взяли, что кражу совершил именно этот парень?
- Ни с чего, интуиция подсказала, - ответил капитан, проводив взглядом не то иномарку, не то шлюху.
- Вы арестовали его, руководствуясь интуицией? - удивлённо спросил Коля.
- Именно так…
- А если это не он украл все те вещи из квартиры?
- Посидит без дозы сутки-двое - скажет кто…
- А если не скажет? - упрямо продолжал Коля.
- Скажет, - отозвался капитан и вдруг рассмеялся. - Ещё непонятнее стало, верно?
Коля ничего не сказал, молча шёл рядом.
- Давай я докажу тебе это школьной математикой, - предложил капитан. - Магнитофон, палац, хрусталь, ботинки - потянет баксов на пятьдесят, может и того меньше. Теперь представь себе, как мы делаем всё по правилам: вызываем экспертов (Пигров сделал ударение на первом слоге), допрашиваем соседей, пускаем по следу собаку… Неделя уйдёт не меньше. А знаешь, сколько стоит, ну хотя бы работа кинолога?
- Понятия не имею, - с готовностью ответил Коля. - Я где-то читал, что нераскрытых преступлений не бывает, а вы только что сделали преступление именно нераскрываемым. Парень без дозы признается в том, что убил президента Кеннеди, вы получите преступника, парень - срок, но если он ничего не крал, значит вы не сможете вернуть потерпевшей её вещи - какой смысл в ваших действиях?
- Воспитательно-педагогический, - с оттенком досады проговорил Пигров, видимо утомлённый дебатами. - Ладно, поехали в отделение, напишешь отчёт и оформишь задержанного…
Оказалось, что в отделении есть стандартный бланк-матрица, который нужно было просто перепечатать, вставляя нужные фамилии и адреса. Когда Коля узнал, что задержанный - бывший студент университета имени академика Сахарова, то с трудом сдержал в себе тираду грязной ругани. Колю успокоило появление Куликова. Крепкий, коренастый мужчина, одетый так, как будто только что из "Секонд Хенда", безрадостно поздоровался со всеми сразу без рукопожатий. По общему отношению к его персоне, было заметно, что из всех присутствующих он здесь ведёт Самое Важное Дело. Три плотных папки выросли на его столе. Куликов без промедления принялся штудировать своё следопытское творчество.
Коля оглядел кабинет: Пигрова не было, куда-то вышел. Резким движением он выдернул отчёт из печатной машинки, подошёл к столу Куликова, положил руку на верхнюю папку.
- Капитан рекомендовал мне ознакомится с бытовыми преступлениями, - со скрытым значением произнёс Коля, и собрался уже перенести папку на свой стол, когда Куликов положил ладонь на его руку, не давая папке переменить место. На "молодого сотрудника" Куликов смотрело исподлобья злыми глазами с красными прожилками. Очевидно, Почтальона Куликов искал не только днём, и ночью тоже.
- Он и правда так говорил, - неожиданно подал голос Соколов, сидевший за спиной Куликова. Коля вопросительно поднял брови - куликовская ладонь исчезла с папки. Коля совсем не удивился бы, если бы узнал, что Куликов и есть Почтальон. Ну и рожа! Ещё страшнее, чем у Краснощёкова!
Он врывался следом за жертвой, когда она успевала отпереть замок, но не успевала пройти в квартиру; он сбегал с верхней площадки, наваливался на жертву, зажимая ей ладонью рот, без труда подавлял любое сопротивление, или попытки позвать на помощь, валил её на пол, разрывал нижнее бельё, насиловал её, приставив нож к горлу, рывком поднимал на ноги и делал жертве аккуратный надрез чуть выше основания шеи…
А он запирал дверь?
А как он избавлялся от крови на своей одежде?
А почему на жертвах не оставалось ни единого следа насильника-убийцы, ни волоска, ни ниточки, он даже не достигал кульминации, и потому группа спермы не была известна…
А насиловал ли он их вообще?
4.
Коля вдруг понял, почему Куликов пытается доказать что все жертвы погибли от руки одного человека. Представить себе последовательность действий Почтальона было невозможно, как в плохом киносценарии, хотя картина места преступления во всех двенадцати случаях была одна и та же. Каждый раз была какая-то неувязка, незаметная при первичном осмотре, но бросающаяся в глаза при более детальном изучении. Казалось, это подстроено нарочито, как если бы композитор в сложной гармонической фактуре прибегнул к диссонансу.
Ещё Коля подумал, что послезавтра четверг и потому Куликов так сильно нервничает, хотя вида старается не показывать. Почтальон приходил по четвергам; это пункт также не лез ни в какие ворота, так как противоречил всем известным законам о цикличности в поведении маньяков. Трупы весной - да, но по четвергам, в октябре? Почему по четвергам, а не по вторникам?
Коля достался первый том, ранняя и зрелая деятельность Почтальона, конец июля, начало сентября. Документы и фотографии. Снимки можно было продать за немалые деньги жёлтой прессе; документы - результаты вскрытия, скупые описания места преступлений (Куликов не мог похвастаться выразительностью слова) - можно было выбросить, по мнению Коля, так как толку от всех этих бумаг было не больше чем в методической литературе для хормейстеров. Хотя…
Он перестал дышать. Подобное с Колей происходило редко, чаще всего - в минуты крайнего удивления. Из трёхсот с лишним страниц дела Почтальона нашлась-таки одна, которая остановила на себе своё внимание бывшего сотрудника Комитета Общественной Безопасности. Седьмая жертва, женщина, 33 года, детей нет, муж отбывает срок в колонии общего режима… Двадцать четвертое сентября… Телефон в квартире стоял на блокираторе, поэтому Куликову удалось узнать куда совершались звонки. Всего оказалось восемь номеров: четыре квартиры, проходная полузакрытого завода, где работала убитая, два номера без указания адресов. Последним был порядок цифр, где первые четыре повторялись через дробь, как код какого-то далёкого города; далее шёл номер из пяти цифр, для Коли знакомый до невозможного, потому что подобный номер позволял вычислить звонящего в считанные секунды: четыре ноля - девять. Напротив принтером было напечатано: "Комитет Общественной Безопасности. Абонент отключён"… Кто-то звонил из квартиры жертвы на бывшее место работы Коли.
Впервые с момента роспуска КОБ он узнал какую-то конкретную дату: двадцать четвёртое сентября. В это день была убита 33-летняя гражданка, ожидающая возвращение своего мужа из колонии общего режима. В это день КОБ уже не существовало. Пылились помещения; мебель, технику и транспорт продавали с аукционов; люди рассовывались по новым местам работы. Удивительное совпадение. Очаровательное совпадение. Зачем гражданка, так и не дождавшаяся своего мужа, звонила в Комитет? А может, звонила не она? Может, звонил убийца? Ведь номер во всём куликовском списке оказался последним - совпадение?..
Кто-то вошёл, сквозняк хлопнул форточкой, все как по команде повернули головы в сторону окна, и Коля случайно встретился с усталым взглядом Куликова. Мелькнула мысль: а почему он, Куликов, оперативник со стажем, у которого за плечами не одно раскрытое преступление, почему он не заинтересовался телефонным номером организации, где работал когда-то его теперешний "молодой коллега"? Коля ответил сам себе: здесь на каждом опере висит по три-четыре дела, один только он бездельничает уже вторую неделю. У ребят этажом ниже, в ОБОПе, два заказных убийства и партия фальшивых баксов на несусветную сумму; ещё ниже на этаж - малолетняя проституция, обычная уже никого не интересует, не хватает времени; ещё ниже - наркотики. Это место не для любопытствующих, или любознательных. Номера телефона Куликов раскопал по случаю, надеясь найти какую-нибудь зацепку; если не обратился к Коле, значит не видел в этом смысла… Именно поэтому неопределёнными остались два номера.
Коле вдруг они показались чрезвычайно важными. Напрягать Куликова он не хотел, решил, проверить номера самым элементарным способом: позвонить по ним и спросить куда попал. В КОБ существовали несколько иные возможности, но Коля не так давно стал рядовым членом общества, делать теперь ему можно было почти всё. Он снял трубку с аппарата - ему ответила мертвая тишина. "Что за чёрт?" - подумал Коля, но отступать не собирался, так как был сильно возбуждён.
- Эй, Краснощёков, у тебя телефон работает?
Тот старательно сделал вид, что ничего не расслышал, продолжать чистить свой пистолет, наверное, в сотый раз на памяти Коли. На столе ничего подходящего не оказалось; Коля захлопал ящиками, нашёл какую-то кассовую книгу, размахнувшись, запустил его в красномордого оперативника.
В школе милиции Краснощёкова учили уклоняться от летящего ножа, но как избегать контакта с кассовой книгой он понятия не имел. Серые страницы шлёпнулись ему в лицо, немигая он уставился на свой разобранный ПМ.
- Телефон работает?! - проорал Коля, даже привстав от усердия.
- Не работают телефоны, технологический перерыв, - решил встрять Соколов.
Коле некогда было сидеть и ждать, когда Краснощёков соберёт свой пистолет и пристрелит его прямо в кабинете. Лист с телефонными номерами был намертво подшит в папку. Коля схватил её и ринулся к выходу: в вестибюле был телефон-автомат, у таксофонов не бывает технологических перерывов.
- Куда пошёл?! - остановил его грозный рёв Куликова. Коля замер, на пороге развернувшись лицом к кабинету, но папку благоразумно завёл за спину. Куликов с мгновение ока оказался рядом.
- Хочу проверить номера, - однотонно произнёс Коля.
- Хотеть не вредно, - отозвался Куликов. - Какие ещё номера?
- Телефонные.
- Куда ты понёс дело? Документы из этой комнаты уносить нельзя, чужие документы - тем более…
- Вы же выносите.
- Документы из кабинета уносить нельзя, - как колдовское заклинание повторил Куликов и словно приобнял "молодого сотрудника", намереваясь дотянуться к первому тому дела Почтальона. Коля завёл руку с папкой ещё дальше и слегка присел, осознавая, что ситуация выглядит более чем комичной.
- А когда закончится технологический перерыв? - поинтересовался он.
Поиграть в игрушки и далее ему помешала чья-то тяжёлая рука, безапелляционно вырвавшая толстый том. В кабинете появился Пигров. Все немедленно нашил себе занятие - как школьники.
- Развлекаемся? - поинтересовался капитан. Он скользнул взглядом по папке, отдал её Куликову - молча, без единого слова. Пигров хотел сказать что-то Коле, но в этот момент зазвонили телефоны - сначала на столе Соколова, затем - Чеснокова, потом - Куликова…
Телефон на столе Коля остался беззвучен…
5.
Он нападал на женщину, когда она успевала отпереть входную дверь своим ключом. Он бесшумно и стремительно сбегал с верхней площадки, наваливался на неё, вталкивал в квартиру; одной рукой зажимал жертве рот, прижимая её к себе, другой он запирал дверь на замок, пусть это выглядит неправдоподобно, главное - прогнать схему до конца, а потом можно будет исправить ошибки. Женщина в панике размахивала руками и скользила ногами по полу, он затаскивал её дальше вглубь квартиры, в кухню, вынимал нож, срывал с неё одежду и застиранное нижнее белье, пытался её изнасиловать, но это ему быстро надоедало, он убивал её, сделав сначала надрез на горле, а затем вонзив нож в спину, а потом…
Потом он поставил на холодильник сумку, снял с телефонного аппарата трубку, набрал четырехзначный код, дождался короткого гудка, дал отбой, повторил комбинацию восьмёрка-гудок-код-гудок-номер: четыре ноля - девять. Девять…
С постели на полу Коля не подскочил, как после кошмарного сна, а медленно выпрямился, прислонился спиной к стене. Действия Почтальона во всех случаях проходили по одной схеме, а бессмысленными выглядели потому, что не было матрицы, с которой снимали копии. Коля не мог рассмотреть каждое убийство в отдельности, потому что они слишком ладно ложились в одну схему, но бессмысленность эту схему нарушала и двенадцать жертв превращались в единый монолит.
Было начало десятого вечера. Ничуть не смущённый этим обстоятельством, Коля в одних трусах прошёл в кухню, безошибочно нашёл в темноте телефон.
- Алло?.. Добрый вечер, Иван Игнатьевич… Вы говорили, вас можно беспокоить по любому вопросу в любое время, но всё равно извините… Вопрос такой: что нужно, для того чтобы изменить содержание под стражей на подписку о невыезде?.. Угу, благодарю… Нет, просто вдруг заинтересовало…
На улице четырнадцатилетняя нимфетка предложила ему оральный секс за пять баксов. Коля так плотно сидел на своей волне, что ответил ей: "Может позже, дорогая?" - и отправился к унылому ряду такси, край которых исчезал где-то в темноте.
Дежурный пропустил его без проблем, отчасти по предъявленному удостоверению, отчасти потому что помнил в лицо. Колина физиономия заметно выделялась среди сотрудников РОВД, очевидно признаками интеллекта и нетрадиционного мышления. Тревожили дверные замки, Коля не работал с ними больше полугода, набор отмычек, оставшийся с "предыдущего места работы", мог устареть, однако опасения вышли напрасными: замки на шестом этаже ставили лет двадцать назад. Четыре открытые двери - и Коля попал в кабинет, где в свете люминесцентных ламп предметы выглядели немного непривычно. У Коли не было образца подписи капитана Пигрова, а память не сохранила детального автографа, к тому же существовал какой-то специальный бланк, пришлось лезть в капитанский сейф…
Система обучения в КОБ подразумевала, в первую очередь, индивидуальный поход. Если учили ездить на танке, то не открывали для этого курсы, а следили, кто и как движется в процессе обучения. Подделывать подписи Коля научился за шесть недель - помог школьный опыт, когда он ставил себе и своим товарищам липовые отметки. Максимальным достижением в имитации почерков было прохождение восьми тестов из десяти. Коля прошёл девять - и период обучения закончился...
На дежурного КПЗ его физиономия не произвела вообще никакого впечатления.
- Что за лакмус? - спросил дежурный, внимательно прочитав постановление о "пресечении меры наказания на подписку о невыезде". Печати и подписи были на местах.
- Следствие продвинулось дальше, - туманно пояснил Коля.
- Да он - наркоша, ему здесь самое место! - воскликнул дежурный.
- Вы намереваетесь оспорить документ? - поинтересовался Коля. Дежурный молчал.
- Хотите позвонить Пигрову?..
Звонит дежурный никуда не стал - как же, из-за какого-то наркомана начальство в десять часов вечера от телевизоров да жён отвлекать. Он спрятал постановление в видавший виды стол и начал звенеть ключами, выбирая нужный. Длилось это так долго, что у Коли появилось желание предложил ему свой набор отмычек, но дежурный уже нашёл ключ.
Парня, попавшего в КПЗ благодаря интуиции капитана Пигрова, Коля выпустил не сразу.
- Не спится?..
Парня звали Рудольф. Он лежал на узкой ненадёжной койке, но поднялся очень быстро. Днём с ним в камере сидел какой-то урка, Коля решил, что Рудольф дрожит от страха, но потом заметил трещину в стекле зарешёченного окна. Коля присел на нары напротив. В свете тусклой лампы он увидел в глазах Рудольфа панический страх. Значит, парень дрожал не только от холода. "Он боится, что его сейчас начнут бить", - догадался Коля.
- На каком факультете ты учился?
- На филологическом, - быстро ответил Рудольф.
- А почему не доучился? Выгнали за пропуски и двойки?
- Его закрыли.
- Кого?
- Универ.
- В этом году ведь был новый набор.
- Это липа, никого из старых преподов там не осталось…
- Двигаешься давно?
- Что? - нахмурился Игорь, и страх вновь мелькнул в его глазах.
- На игле давно сидишь?
- Я больше не сижу.
- Всё равно - сколько сидел?
- Три месяца. Летом завязал.
- Что ты на Кремлёвском делал?
- Где это?
- В сараях, откуда тебя вытянули.
- Ничего. - Парень пожал плечами. - Это преступление - ничего не делать?
- Нет, - коротко ответил Коля и протянул ему копию постановления. - Из Города никуда не уезжай, понял?
- Нет, - тупо произнёс Рудольф.
- Ты свободен, - едва ли не по складам произнёс Коля. - В пределах Города…
6.
Фраза "все внешние и внутренние признаки указывают на то что…" так часто встречалась в отчётах судмедэксперта, что Коля начинал чувствовать в ней некое мистическое начало. Создавалось впечатление, что эксперт, решив не утруждать себя лишний раз, переписал абзац из учебника по судебной медицине. По бумагам, подшитым в дело, его звали А. Н. Лагутенко, но добраться к нему с утра Коля не сумел, потому что на столе Пигрова лежало постановление о некоторых изменениях. Самого Пигрова не было; появившись всего на несколько секунд в отделе, он рявкнул Коле: "Сидеть здесь!" и куда-то убежал - как подозревал Коля, отмазываться перед начальством. Подделка подписи сотрудника РОВД жестоко карается по закону…
- Не выдержало наше дитятко! - вовсю остроумничал Краснощеков, злорадно сверкая глазами. - Разжалобился!
- Пошёл на хер, - не оборачиваясь от окна, произнёс Коля. Он уже знал - разборки не будет, что-то произойдёт, что успокоит Краснощекова, или отодвинет его планы на более поздний срок. И точно - в следующую секунду в кабинете объявился Пигров.
- Сядь сюда! - прорычал он Коле, указав на стул напротив. Пока Коля усаживался поудобнее, капитан стягивал со своих широких плеч пиджак, отчего казалось, будто он намеревается избить "молодого сотрудника" до посинения.
- Как ты проник сюда сегодня ночью? - резко спросил Пигров, немигая глядя на Колю. Тот молча встал, направился к вешалке, вынул из кармана плаща отмычки, с глухим стуком положил на стол перед капитаном. Вокруг тут же собрались все, кто был в этот момент в отделе.
- Больше дел никаких нет, да?! - рявкнул Пигров, чем убавил любознательность своих подчинённых. Он знакомым движением ладони протёр лицо, заговорил после некоторой паузы, которую можно было назвать звенящей.
- Если, - начал он, - мы будем делать всё по правилам, то наша работа потеряет всякий смысл, потому что те, кто играет против нас никаких правил признавать не хотят. А честным гражданам от нас нужны не правила, а нормальная спокойная жизнь, без бандитов и наркоманов, свободно разгуливающих на свободе…
"Тавтология", - автоматически отметил про себя Коля.
- Если, - продолжал капитан, - мы выпустим всех, в чьей вине мы сомневаемся, КПЗ опустеет и настоящие бандиты потеряют всякий страх перед правоохранительными органами. Если подчиненный будет ставить под сомнение приказы начальства, МВД скоро превратится в парламент и надежда честных граждан на безопасную жизнь испарится как дым. А подделка подписи должностного лица - это восемь лет…
- Вы ничего не поняли, - вкрадчиво и торопливо произнёс Коля, поскольку боялся, что не успеет сказать всего, его остановят. - Вчера вечером я играл именно не по правилам…
- Против нас! - заорал капитан, выйдя из себя. - Против нас, против меня, против тех, кто сидит рядом с тобой, за этими столами, в этом кабинете, в этом здании!
- Всё равно - это ваша школа.
- Моя?! - Пигров в изумлении округлил глаза.
- Я руководствовался интуицией, - сказал Коля.
Капитан очень контрастно и стремительно переменился в лице: от спело-красного до бледно-зелёного.
- Ты сначала поработай здесь с моё, а потом интуицию свою возбуждай, - понизив голос, сказал он.
- Надо было с этого начинать, - в тон ему отозвался Коля.
- И обращаться ко мне по званию!
Заключительным аккордом лекции стал грохот связки отмычек, сметённой тяжёлой капитанской рукой в ящик стола.
Отделение судмедэкспертов находилось в другом здании, сравнительно недавно выстроенном, или, быть может, отремонтированном. Двухэтажная постройка, чем-то напоминающая сельскую школу, вернула ненадолго Колю в детство; даже не сама постройка, а путь к ней, через аккуратную аллею, усыпанную листьями.
Дежурная на вахте так долго и путанно объясняла, куда нужно идти, что Коля дважды попал не туда, лишь с третьей попытки проник в ватную тишину просторного кабинета и спросил всё равно у кого:
- Извините, я могу видеть эксперта Лагутенко?
Вышло так, что вопрос свой он задал девушке, стоявшей к окну лицом, что-то колдовавшей над сложной конструкцией из химически-судебной аппаратуры. Не оборачиваясь, девушка указала на единственный в кабинете письменный стол с упорядоченно разложенными на нём бумагами. Почти интуитивно Коля узнал в девушке ровесницу. Она не обернулась, но рассмотрела его в отражении оконного стекла.
Коля не понял, прячется ли эксперт Лагутенко где-то в столе, или вот-вот должен появиться, но послушно присел на мягкий стул, закинув ногу на ногу. Он не настаивал на немедленном появлении эксперта Лагутенко: свет за окном был хоть пасмурным, но без труда просвечивал белый халат на девушке. Смотреть на просвеченную девушку было одним сплошным удовольствием.
Он бесшумно поигрался представительной картонкой "А. Н. Лагутенко", взятую им со стола, прочёл вверх ногами отчёт о расчленённом трупе какого-то гражданина. Девушка, тем временем, завершила колдовство с пробирками, отошла от окна и села за стол, с улыбкой глядя на Колю. Улыбка её была такой чудесной, что он не сразу обратил внимание на бейдж, приколотый к её халату. Там было написано: "Алла Николаевна Лагутенко, эксперт-патологоанатом".
- Очень приятно познакомиться, Алла Николаевна! - искренне воскликнул Коля. Глаза у девушки были серыми, как пасмурное небо за окном, только её небо было насыщенным и глубоким.
- Мне тоже, хотя не знаю пока с кем, - произнесла девушка нежно и негромко.
- Меня зовут Николай, - сказал он и полез во внутренний карман. - У меня даже визитка есть… со старой работы. Я здесь недавно.
- Да, я слышала об этом, - она почему-то опустила глаза. - И у меня тоже есть визитка…
Обмен произошёл в почти синхронном движении четырёх рук. Коля спрятал новое приобретение в карман пиджака, девушка скользнула взглядом мечтательных глаз по его визитке, оставила карточку на столе. Пальцы у Аллы Николаевны были длинными и гибкими, без следа маникюра… Коле стоило усилия вспомнить о своей цели. Странно, он совсем не ощущал неловкости от вопросов, которые собирался задать. Всё здесь казалось естественным.
- Послушайте… Послушайте, Алла Николаевна, вы ведь осматривали тела убитых Почтальоном? - спросил он, ожидая, что девушка станет сейчас деланно серьёзной, заговорит сухим канцелярским языком.
- Да, я, - услыхал он в ответ. - Вы имеете в виду тех женщин… Скажите, а чем вас не устроила старая работа?
- Оклад маленький, - признался Коля.
- А правда, что вы видели инопланетян? - по-детски наивно спросила девушка.
- Правда, - ответил Коля. - На Урале.
- Это далеко, - она почему-то вздохнула.
- Далеко, - согласился Коля, чувствуя себя виноватым за то, что вот как далеко сейчас от них Урал.
- Извините, я вас отвлекла, - спохватилась девушка.
- Сам виноват, - пробормотал Коля. - Во всех случаях вы пишете об изнасилованиях… а ведь группу спермы установить не удалось.
- Это потому что мы её вообще не обнаружили.
- Да?
- Да.
- У вас очень красивые глаза, - сказал Коля и переменил положение ног. Чёрт возьми, можно ведь было побриться утром, а не откладывать это на вечер!
- Спасибо, - сказала Алла Николаевна. - Вам лучше называть меня Алёной… Это не фамильярность - вы очень плохо выговариваете твёрдую "эль"…
- А вы - наоборот, всё очень даже замечательно выговариваете! - сказал Коля. - Может, он пользовался презервативами?
Алёна рассмеялась, тут же смутилась, повертела пальцами его визитку.
- Вы когда-нибудь насиловали женщину? - совершенно серьёзно спросила она. От неожиданности Коля ответил чистую правду:
- Нет.
- А с презервативом?
- Тоже нет.
- Это невозможно - изнасиловать женщину с презервативом, - сказала Алёна, Коле казалось, что он услышал, как она добавила "глупенький", хотя на самом деле это было всего лишь в его воображении.
- Почему?
- Потому что это то же самое, что раскрывать в кармане зонтик.
Над этим стоило задуматься, но Коле было некогда.
- Что же это за "внутренние и внешние признаки"? - нетерпеливо спросил он.
- Это то, что мы увидели снаружи и изнутри, - ответила Алёна.
- Изнутри чего?
- Изнутри жертвы.
- Угу, - понимающе кивнул Коля. - И что же вы увидели?
- Всё, что указывало, на возможность изнасилования.
- Возможность? - повторил он.
- Да.
- Понятно, - для себя самого сказал Коля. - Послушайте, а это касается всех двенадцати случаев, исключений не было?
- Нет.
- Вы уверены?
- Абсолютно, - сказала девушка и Коле захотелось задать ещё какой-нибудь вопрос, лишь бы она ответила "абсолютно", чтобы увидеть, как на мягком "б", произношением превращённом в "п", лопаются её губы: "абсолютно"…
Некоторое время он смотрел на её губы, сохраняющие полуулыбку, затем встал.
- Пожалуй, это всё, - сказал Коля.
- Была рада помочь, - отозвалась Алёна.
- Всего доброго.
- До свидания.
По пути к дверям Коля усиленно соображал, что бы такое придумать ещё, чтобы остаться в кабинете с ретортами хотя бы несколько секунд, но тщетно, воображение буксовало. Лишь выйдя в коридор, он выразительно щёлкнул пальцами и вернулся обратно.
Алёна сидела на прежнем месте, но Коля не заметил на столе своей визитки.
- Извините, - сказал он.
- Пожалуйста, - сказала она, немного смущённая, с румянцем на лице.
- Послушайте, там, на старой работе, я славился своей непредсказуемостью…
- Вы хвастаетесь?
- Нет, - рассмеялся Коля. Он вдруг увидел свою визитку. Алёна спрятала её в рукав халата, как опытный шулер прячет пятый туз. Ткань халата была слишком тонка, чтобы скрыть пластиковую карточку…
- Просто… - Коля достал из кармана её визитку. - Вы не могли бы записать ещё и домашний телефон? На тот случай, если…
- … если вам захочется уточнить всё ещё раз в половине второго ночи, - завершила вместо него девушка, но визитку из рук его взяла и записала номер на обороте, поспешно, быть может суетливо, словно боялась передумать…
От корпуса судмедэксперта к зданию, где находился его отдел, было шагов пятьдесят, самое большее, но Коле понадобилось чуть меньше часа, чтобы преодолеть это расстояние. Мысли двоились, двоилась погода: светило солнце и шёл мелкий дождь. Коля не знал, какую линию из своего сознания следует гнать в первую очередь, потом кое-как приспособился к этой двойственности…… В отчёте эксперта Лагутенко - наполовину правда, наполовину - ложь. Скорее всего, Куликову понравилась идея прицепить к убийству изнасилование, самая подходящая статься, эксперт сделала дополнительный абзац в своём отчёте после первого убийства, а во всех остальных случаях изнасилование подразумевалось как само собой разумеющееся, Почтальон дал для этого все основания.
Почтальон хотел, чтобы в отчётах фигурировало изнасилование.
…она бесподобно красива, она - самая красивая девушка на свете, когда ставит локти на стол, собирает ладони "лодочкой" и прижимает её к щеке, трогательно склонив голову; её русые волосы вьются от природы, естественное украшение формы и черт лица, как обрамление совершенства; она не использует косметику, это замечательно, потому что всё равно глубокий свет глаз будет во много раз выше всяких дорогих косметик.
Я хочу увидеть её вновь.7.
Игры не по правилам не закончились на душевной лекции Пигрова. Колю вызвал на ковёр какой-то более высокоустановленный чин и в присутствии капитана, скрипевшего зубами в углу кабинета, повторил почти то же самое, только с употреблением насыщенных эпитетов. Коля вяло сопротивлялся, под конец вообще пообещал арестовать всех, кто жил на Кремлёвском проспекте - ему так интуиция подсказывала. Он вывел из себя и Пигрова, и начальника всех мочалок, они в свою очередь, вывели из себя его самого своими избитыми тезисами о том, что должен и чего не должен делать "молодой сотрудник"…
В отдел Коля вернулся, словно заведённая пружина. По его мнению, настало время, для того чтобы определиться на новом месте раз и навсегда. Краснощёковский пистолет лежал на углу стола; сам Краснощёков ехидно смотрел на "молодого сотрудника" тупыми глазами. Широкими шагами Коля приблизился к нему, одной рукой взял пистолет, второй вцепился в ключицу Краснощёкова, тонким усилием пальцев заставил опера-ветерана остаться на месте. Пистолет Макарова в Комитете называли "зубочисткой", но, как и все остальные системы огнестрельного оружия, изучали досконально. Для Коли не было проблемой вынуть одной рукой обойму и рассыпать патроны по полу. Пистолет Макарова он зашвырнул под батарею, обойму от него - под вешалку.
- Собирай, сука, - сказал он Краснощёкову и отпустил его.
Коля успел сделать всё это в считанные секунды, помешать ему просто не успели. Набросились на него с большим опозданием. Соколов, Чесноков и ещё кто-то из соседей, зашедший сюда за кипятильником, принялись оттаскивать сначала Колю от Краснощёкова, затем, поняв ошибку, наоборот - Краснощёкова от Коли.
- Ну ты, салага, плац мести пойдешь, понял?! - орал Краснощёков, делая вид, что намеревается добраться к "молодому сотруднику" и разнести ему голову. Правда, его больше никто не держал, коллеги стояли между ними, злобно бросая косые взгляды на Колю.
Не сказав больше ни слова, он устроился за своим столом. За его спиной Краснощёков полез под батарею за пистолетом.
Оставив внешние признаки (проклятое словосочетание) невозмутимыми, внутренне Коля вязко вошёл в некий ступор, где не было ни чувств, ни эмоций, ни внимания к окружающей обстановке. Только ближе к вечеру, когда появился Куликов, Коля заметил общее напряжение и по ошибке принял это на свой счёт. Потом он вспомнил: сегодня четверг, день, когда Почтальон даёт о себе знать. День недели ничего не значил. На прошлой неделе об убийстве узнали в середине следующего дня, а могли поздно ночью, или вообще на следующий день.
Телефонные звонки воспринимались, как взведённое оружие; шаги в коридоре - как эпиграф к последующим кровавым событиям. Напряжение выражалось в осторожном, почти официальном обращении друг к другу вообще и к Куликову в частности. О Коле, казалось, забыли. Вспомнили, только когда под конец рабочего дня на его столе зазвонил телефон - головы синхронно повернулись в сторону "молодого сотрудника".
- Алло...
- Добрый вечер, - сказал вкрадчивый мужской голос, сочетавший элементы робота с диктором радио. Колю это отнюдь не насторожило, хотя позвонить ему мог только один человек: куратор, Иван Игнатьевич.
- Здравствуйте, - отозвался Коля.
- Извините, я сейчас развариваю с Колей? - осведомился робот-ди-джей.
- С Колей, - охотно подтвердил Коля.
- С оператором Колей?..
Вот когда он насторожился, подобрал ноги, словно для прыжка, подался вперёд, рассеянно потирая лоб пальцами. Мелькнула мысль: не дать ли знак кому-нибудь из оперов проследить звонок? Как говорил оруэловский осёл Бенджамин: "Смысл?".
- Что вы имеете в виду? - спросил Коля.
- Вашу должность, - сказал голос. Соколов первым потерял интерес к "молодому сотруднику", вернулся к своим делам.
- Какую должность? - произнёс Коля.
- Должность на вашей прежней службе.
- Вы не представились.
- Вы не ответили на вопрос.
- Не давал никаких обязательств отвечать на ваши вопросы, - заявил Коля.
- Трубку, тем не менее, не кладёте, - констатировал диктор-робот. - Вы следите за мной.
- Что?
- Следите за мной.
- Бред, - скорее для себя самого сказал Коля. - Я ни за кем не слежу. Пока только учусь…
- Чепуха. Люди, сидящие сейчас рядом с вами, должны учиться у вас.
- Почему вы говорите это мне, а не им? - спросил Коля.
- Вы чувствуете себя недооценённым на новом месте? - отозвался голос.
- Кто вы?
- Если вы спросите об этом ещё раз, я прерву связь, - пригрозил голос.
- Вы позвонили мне, а не наоборот, - сказал Коля, - значит это нужно вам…
- Это не нужно никому, - со странной печалью произнёс голос. - Извините, я ошибся номером. Всего хорошего.
Коля словно собирался наброситься на телефонную трубку, навалился на стол. Без толку - в наушнике гудел отбой. Коля говорил приглушённо, вряд ли кого из отдела заинтересовала его бессмысленная болтовня, но почему он так опасается посторонних ушей?
"Потому что разговор касался Комитета Общественной Безопасности", - сам себе ответил Коля.
8.
Чем-то он напоминал летучую мышь, когда набросился на женщину, сбежав-слетев с верхней лестничной площадки. Его действия сопровождал мягкий звук, похожий на шуршание крыльев бабочки, что лишний раз подчёркивало его сходство с летучей мышью. Нападение было столь неожиданными, что женщина не вымолвила ни звука, а далее он закрыл ей рот левой рукой и запер дверь правой. Секунду движения не было вообще, затем он подтолкнул женщину вперёд, в смутно обозначенный контур дверного проёма кухни - женщина сделала послушный шаг вперед, но лишь только свет из окна упал на неё и Почтальона, не дававшего ей свободы, как они растворились…
… после, когда материя вернулась в исходное состояние способом, недоступным для понимания человека, кухня была залита кровью, ещё свежей, но быстро сворачивающейся. Он стоял и смотрел на остывающее у подоконника тело. На его одежде не было и капли крови, казалось, он случайно попавший сюда свидетель, но выражение его глаз ясно давало понять о том, что…
Шум.
Почтальон насторожился.
В квартире был кто-то ещё…
Система набора сотрудников была похожа на сетевой маркетинг, но "вербовкой" это никто не называл. Безоговорочные кандидатуры в КОБ могли представить лишь несколько человек. Коля не успел предложить новую работу никому, так как работал преимущественно с техникой. Он вспоминал начальную серию тестов, длительный период с впаянной в него практикой, как обращение к реальному миру после долговременного заточения. Они все не были особенными, это вдалбливалось начинающим сотрудника КОБ в головы вместе с остальной обучающей информацией. Наркотики, оружие, шпионаж и бандиты - это пришло после, а поначалу были аномалии, которые, наслаиваясь, друг на друга, превращались в рутинный поток. Если бы в то время Коле сказали, что кентавр - не вымысел, такой же зверь, как медведь, или лиса, он бы поверил…
В пятницу утром ликовал не только Куликов - весь отдел. В кухне со старенькой мебелью, щедро забрызганной кровью, ликование выглядело кощунством, но сдержать радость по причине появления долгожданных улик не смог никто. Почтальон оставил отпечатки пальцев обеих рук; он оставил им длину своего шага - эксперты вычислил его рост и вес. Самое главное: его видели бабушки у подъезда, они выдали массу примет, однако с фотороботом вышла проблема.
Весь отдел подорвался в сборах, прискакал на новый адрес, чтобы удовлетворённо похмыкать в спины экспертам. Женщина, 38 лет, дважды замужем, второй муж - алкоголик, безработный. Хотели было повесить на него хотя бы это убийство, предыдущие двенадцать решили оставить для кого-нибудь другого, но всё равно ничего не вышло: "пальцы" не совпадали, да и всё остальное также. Он спал мёртвым сном в единственной комнате, а подъездные бабушки состряпали ему железное алиби: напьёться с утра, до ночи спить как убитый, потом ночью буянить начинаеть…
Сделав своё дело, Почтальон ушёл, не забыв свою сумку.
Умирая, женщина навалилась на оконное стекло, также основательно залив его своей кровью, но напор слабел и на прощанье она провела по стеклу ладонью - остался широкий след, сфотографированный, наверное, раз двадцать. От бликов фотовспышек у Коли разболелась голова. Он приехал вместе со всеми только потому, что надеялся застать здесь Алёну, но специфика её профессии давала преимущество, при котором гора шла к Магомету. Труп увезли, оставив меловый след на полу. Коля раздумывал, не поехать ли вслед за телом, потом вспомнил параграф N, прошёлся по квартире, и наткнулся в единственной комнате на телефон…
При наличии отпечатков пальцев и примет преступника вычислить довольно просто - разумеется, если его данные есть в картотеке. К полудню весь отдел знал, что данных в картотеке нет, и на разосланные факсом приметы почему-то никто не надеялся. Можно было подумать, что именно в этом РОВД самая обширная на весь мир картотека. Интерпол, мать их так. Каждый счёл своим долгом высказать своё мнение о местонахождении Почтальона, его привычках и образе жизни, но все смолкли, когда в отделе появился взъерошенный Куликов и туту же направился к "молодому сотруднику". Коля подумал было, что здесь что-то личное, но специалист по маньякам взял первый попавшийся под руку стул, рухнул на него, как подкошенное дерево и заговорил:
- Тебе звонили вчера вечером с той квартиры, около пяти часов, примерно тогда, когда она замочил её. Муж-алконавт проспал от обеда до ночи, баба твоего телефона в глаза не видела, звонить мог только Почтальон… С кем ты разговаривал по телефону вчера вечером?
- С роботом, - отвлечённо ответил Коля.
- Чего? - с оттенком презрения переспросил Куликов, скривив рожу.
Впервые за время своего пребывания в органах внутренних дел Коля почувствовал себя неуверенно. Накануне он упустил убийцу по кличке "Почтальон", как если бы стерёг его в комнате, отвернулся на миг и тот выскользнул у него за спиной. Непростительная ошибка. Вот за такое нужно давать восемь лет.
- Телефон был на блокираторе? - спросил Коля.
- Да, твою мать!
- За мать ответишь. Покажи перечень номеров.
- А соску в зубы тебе не сунуть?!
- Покажи перечень номеров…
Ударом ладони Куликов мог переломить письменный стол пополам - всего-навсего положил принтерную распечатку. Его почерком были сделаны какие-то пометки, последним действительно оказался номер телефона стоявшего у Коли на столе. Номер был подчёркнут дважды с такой силой, что бумага оказалась на грани разрыва.
- О'кей, - произнес Коля, на секунду прикрыв ладонью глаза. - Мужской голос, чёткий, без дефектов, стандартный диапазон, если он совершил убийство и сразу же позвонил мне, то это - хладнокровная, уверенная в себе личность, ничего лишнего ни в движениях, ни в речи, всё обдуманно и взвешенно заранее, чувствуется обособленное формирование лексикона…
Он замолчал, поднял взгляд на Куликова. Тот сидел несколько растерянный объёмом информации, всё-таки догадался, о чем нужно спросить:
- Что он тебе сказал?
- Ничего, - Коля равнодушно пожал плечами. - Что-то о балете и тракторах. Я не прислушивался…
- Ты можешь записать всё, что только что сказал? - спросил куликов.
- Я записал, - подал голос Соколов. Коля подумал, что если в этом РОВД когда-нибудь откроется его фан-клуб, то Соколов будет в нём председателем. Куликов обернулся в удивлении в его сторону, взял листок с разборчивым почерком. Когда он вновь повернулся к Коле, тот опередил его вопрос:
- Я не знаю, почему он позвонил именно мне…
Конечно же, Куликов ему не поверил, пожаловался начотдела - что тут началось! Колю таскали по кабинетам начальников, о существовании которых он даже не подозревал. Его уговаривали, упрашивали, на него орали страшными голосами, что для Коли было лишним подтверждением большой значимости дела о Почтальоне. Почувствовав, как вырастает его собственная значимость, Коля осмелился дать несколько замечаний по поводу методов работы внутренних дел - в частности, и вообще. Это вызвало довольно предсказуемую бурю эмоций, ничего, кроме замешательства, не вызвавшей. Всплыл телефонный список сентябрьских убийств - милицейские чины концептуально переменили тактику ведения следствия. Они решили, что докопаются до истины и обнаружат Почтальона, если им станут известны подробности деятельности Комитета. Не без помощи "молодого сотрудника" разумеется. Колю уже давно разбирал мальчишеский смех, но только после нового подхода он открыто расхохотался, запрокинув голову к потолку. Трижды упоминалась родина; кодекс молчания - восемь раз; мать упоминалась много раз, Коля сбился со счёта после пятидесяти. Шоу завершилось около четырёх часов дня, когда начальники выдохлись, а Куликов усиленно делал вид, что не замечает "молодого сотрудника".
- Ты вот сидишь сейчас здесь, попал сюда чисто случайно, сидишь, деловой такой, а на самом деле ничего, кроме как выпендриваться не можешь, - от волнения капитан Пигров начал заговариваться, - а честные граждане, вроде тебя и меня, ещё долго не увидят спокойной жизни…
- Честность - понятие относительное, - ответил на это Коля.
- Да что ты нам баланду нам тут трясешь! - проорал Куликов, грозно двинувшись в его сторону. - Ты разговаривал с ним и не хочешь говорить нам, о чём разговаривал, потому что корчишь из себя важную шишку!
Быть может, он хотел сказать что-то ещё, но зазвонил его телефон. Трубку снял Соколов, эффектно перегнувшись через стол.
- Да? - произнёс он и по мере того как слушал, лицо его вытягивалось в удивлении.
- Тебе лучше подойти, - потерянным голосом сказал он Куликову. Тот вырвал трубку из его руки.
- Слушаю!.. Вы там вообще уже тронулись, на хер, со сво… Час назад? - растерянно переспросил Куликов. - Лады, еду…
Всё внимание переключилось на него. Он застыл, постави руки на пояс, немигая смотрел на телефон.
- П….ц, - произнёс Куликов. - Снова он…
- Почтальон? - спросил Соколов. "Да тут одни поэты собрались", - подумал Коля, меланхолично развалившись на стуле.
- Сегодня же пятница, сказал Краснощёков.
- Да?! - с сарказмом воскликнул Куликов. - А я думал понедельник!
Он повернулся к Коле, зловеще сверкая глазами.
- Мне никто не звонил, - с готовностью сказал ему "молодой сотрудник".
- Сморкач, - презрительно обронил Куликов, но уверенности в его голосе не было.
- Надо ехать, - коротко сказал Пигров, и это послужило командой для всех остальных. Коля демонстративно сидел на своём месте, вытянув, к тому же, ноги в проход, всем остальным приходилось переступать через них.
- Ты не едешь? - жёстко спросил Пигров, застегивая пуговицы на пальто.
- Нет, - ответил Коля.
- Почему?
- Потому что его там уже нет.
- Собирайся и едь вместе с нами. Это приказ, - повысил голос Пигров.
- А пошёл ты со своими приказами, - сказал Коля, рассматривая свои ногти. Всеобщие сборы замерли. Затем Пигров многообещающе произнёс: "Разберёмся", и отдел всем составом минус "молодой сотрудник", вышел вон.
Ещё не дождавшись пока они сгинут с глаз долой, Коля распахнул настежь окно. Сырой осенний воздух, ворвавшийся в кабинет, показался ему благодатью. Ощущение, что вот-вот что-то должно произойти, давно уже не покидало Колю, ему казалось, что оно буквально висит в воздухе. Ощущение это было знакомо для него, как яркий сон из детства, сохранившийся до сегодняшнего дня. Движение на шестом этаже не затихало, то и дело кто-то проходил мимо кабинета, бросая рассеянные взгляды в кабинет с "молодым сотрудником". Это мешало Коле забросить ноги на стол. Когда он, наконец, решился сделать вызов органам внутренних дел, даже брючины подтянул, пришёл какой-то человек в истоптанных туфлях с сумкой на плече, и спросил Соколова.
- Его нет, - сказал Коля. Он встал со стула, выглянул в окно, едва не разбив себе нос о наружную решётку. Человек помялся у порога, затем сказал, очевидно, с редкой для него решительностью:
- Тогда я вам покажу!
Коля обогнул стол, сел на своё место и весело предложил:
- Показывайте!
- Это насчет ограбления на прошлой неделе, - сбивчиво заговорил мужчина, пытаясь одновременно достать что-то из сумки и усесться на стуле. Для этого ему понадобилось столько времени, что Коля успел о нём забыть и вздрогнул, когда мужчина воскликнул звонко:
- Вот!
Он победоносно положил перед Колей коробочку, вроде той, в какие упаковывают наручные часы, только побольше и с более тонкими стенками. Внутри, на ватном слое, покоилось что-то похожее на голубиное яйцо, но серо-голубой фон непонятного предмета светился теплом, контрастируя со всей окружающей обстановкой. Движимый любопытством, Коля подался вперёд, не сводя с предмета глаз; он слишком поздно понял, что предмет на его столе не имеет ни массы, ни объёма, а это - основные признаки непредсказуемости. Предмет распался на множество молекул и поглотил сознание Коли, обволакивая обонятельную систему сладковатой массой…
9.
…Деятельность КОБ была бы невозможна без контактов с другими службами, организациями и министерствами. Контакты провоцировали появление каких-то обязательств, а обязательства сковывали. Но эта проблема для Комитета Общественной Безопасности разрешилась сама собой: обязательства стали условностями. У Коли было какое-то воинское звание, но к министерству обороны КОБ не имел никакого отношения. Это пример - не единственный, но на нём была выстроена формула, по которой обязательства превращали в условности.
Рутину бумажных отчётов, быть может, можно было уменьшить, или же избежать вовсе. Комитет отчитывался перед общественностью, - якобы, - для отчётности требовалось либо создавать новый отдел, либо искать принципиально новый подход. В любом случае, отчётность условностью не стала, отчитываться всё же приходилось и, как можно заметить, громких сенсаций не было. Здесь надо отдать должное отделу информации КОБ, где публикацию фактов задерживали ровно настолько, что это не привлекало к себе особого внимания. Публике куда интереснее узнавать что-то новое, актуально, чем вникать в историю и социальные особенности отдельного периода. Комитет Общественной Безопасности - не продукт своего времени, так как существовал задолго до перемен конца ХХ века. Однако из всех служб, ведомств и организаций он оказался наиболее восприимчив ко всем переменам и его деятельность не потеряла эффективности до самого своего роспуска. Среди причин закрытия КОБ фигурировало две: отсутствие средств в бюджете государства и разногласия в руководстве. Между тем ни одна из них не была верной…
Пробуждение - если это было побуждением - началось с ощущения земного притяжения. Голова казалась тяжелее всего остального тела, как с похмелья, но сознание оставалось удивительно ясным. Коля по-прежнему сидел на стуле, запрокинув лицо к потолку, широко открыв рот. Сначала он даже подумал, что у него вывихнута челюсть, на самом деле она просто затекла, так как долгое время находилась в опущенном положении. То же самое было с левой рукой. Коля попытался понести её к глазам, чтобы узнать точно, сколько времени он находился без признаков бодрствования, но что-то держало руку, там, в стороне. Медленно повернув голову, Коля обнаружил себя пристёгнутым к батарее центрального отопления. Тогда он выпрямил голову - и встретился взглядом с посетителем в пальто и с сумкой.
- Вы меня слышите? - спросил тот. Коля сразу же уловил перемены в его голосе: это был голос диктора-робота, озадачивающего своими вопросами накануне. Совершенно неосознанно, словно надеясь, что это глупая шутка, Коля дёрнул рукой, погремел наручниками. Ключи лежали на столе, за спиной гостя. Туда же переместился и телефон.
- Отдай ключи, скотина, - произнёс Коля, едва ворочая языком. Мужчина усмехнулся. Затем произошло что-то странное. Коле показалось, что человек в пальто произнёс слово "пистолет", хотя его губы оставались плотно сжатыми. Как бы там ни было, Коля рванулся к верхнему ящику своего стола, схватил свой табельный ПМ и наставил его на посетителя.
- Обойма, - отчётливо произнёс тот, и правая рука Коли тут же ощутила предательский недостаток веса в оружии. Обойма лежала рядом с ключами от наручников…
- Через десять, максимум пятнадцать минут здесь появятся…
- Никто здесь не появится, - спокойно перебил Колю его визитёр. Изменения произошли не только в голосе. Черты его лица стали твёрдыми, внушающими уверенность в том, что всё выйдет так, как скажет их владелец. Небрежность в положении тела подчеркивала эту уверенность, и даже пальто, прежде висевшее мешком, теперь больше смахивало на мантию. В памяти спонтанно возникла сказка, где женщина, ожидающая Христа, прогнала с порога своего дома грязного нищего, а он-то и оказался спасителем рода человеческого. Ожидаемое свершилось, только Коля его прозевал… правда, не без помощи человека в пальто-мантии…
- Вы пришли не к Соколову, - с осторожностью, отчасти из-за хромающей дикции произнёс Коля.
- Даже больше: я имею весьма туманные представления о том, кто это такой.
- Это вы звонили мне вчера вечером, - продолжал отгадывать Коля
- Это я звонил вам вчера вечером.
- Вы - Почтальон, - с тупой убеждённостью произнёс Коля. Он с трудом удерживал веки в поднятом положении.
- Я -Почтальон, - согласился мужчина в пальто-мантии и улыбнулся улыбкой проповедника-сектанта.
- Это вы убили и изнасиловали тех женщин…
- Только убил, - мягко поправил Почтальон, - в остальном я лишь создавал…
- …внешние и внутренние признаки, - закончили они вместе. Коля вздохнули, прикрыв глаза рукой, вновь запрокинул голову к потолку. Из-за лопнувшей в вате ампулы, а может от событий последних дней, в его голове произошло некое расслоение, словно пирожное "Наполеон", знакомое ему по делам о Терриконах, Университете имени академика Сахарова и экспериментальной клинике Вернадского. Держать себя в руках удавалось благодаря некоторому опыту.
Шестой этаж странным образом вымер. Все двери, через которые можно было попасть на лестничную площадку и к лифтам, были распахнуты настежь. Коля обратил внимание, что кабина словно ждёт кого-то на этаже, тускло горела цифра "6".
- Вы себя плохо чувствуете?
- Не то слово, - почти искренне произнёс Коля. - Но не стоит больше подсовывать мне всякую дрянь…
- Как хотите, - усмехнулся Почтальон. - Я читал вашу характеристику и другого способа для знакомства, увы, не нашёл.
- Вы убийца, - просто сказал Коля.
- Я не слышу уверенности в вашем тоне.
- Хорошо, слушайте теперь: вы - убийца!
- Сейчас это результат самовнушения, - мужчина вздохнул, вытянул скрещённые ноги вперёд. - Согласитесь, вы ведь сейчас и сами не верите в свои слова.
- Вы только что признались…
- Я сказал то, что вы хотели услышать, - перебил его Почтальон. - Я удовлетворил ваше любопытство. Вы помните дело о первом Международном Коммерческом Банке Германа Лассаля?
- Помню, но откуда о нём известно вам? - удивился Коля.
- Я могу позволить себе не отвечать на некоторые из ваших вопросов, - сказал Почтальон. - Помните тезис о некоторых ценностях?
- Некоторых? - растерянно переспросил Коля.
- Некоторых.
- Не помню, - твёрдо сказал Коля. Почтальон вздохнул.
- "Значение некоторых ценностей подразумевает…", - начал цитировать он; Коля уверенно кивнул:
- Вспомнил. Но этого тезиса нет в уголовном кодексе.
- И это говорит человек сам нередко преступавший закон! - словно обращаясь к какому-то невидимому собеседнику, воскликнул Почтальон.
Коля не смог ему возразить. В прошлом году он потерял двух важных свидетелей и поэтому не смог притянуть к суду высокопоставленного бандита по фамилии Капитонов. Морщина на лбу - оттуда. Однако Коля доказал вину Капитонова комиссии внутри КОБ - и бандита не стало…
- Вы быстро освоились на новом месте, - заметил Почтальон.
- Послушайте, те женщины, они были членами этого общества, живыми людьми, в конце концов, а вы убили их и ссылаетесь на какой-то липовый тезис, - раздражённо проговорил Коля. - При чём здесь я и моя работа?
- Всё дело сложнее, чем я ожидал, - прокомментировал мужчина. - Хорошо: если я скажу, что их смерть - естественное стечение обстоятельств, вас это устроит?
- Хотите сказать, что вы - орудие Господа? - криво усмехнулся Коля.
- Я - Почтальон, - сказал мужчина.
- Мы ни к чему не пришли, - вздохнул Кроля.
- Причиной этому служит ваше упрямство и влияние системы.
- Какой системы?
- Системы органов внутренних дел. Ну и названьице, - заметил Почтальон. Он встал со стула, подошел к графину с водой, стоявшему на ничейном столе. - Вы же владеете искусством объективности и в глубине своего "я" заняли позицию наблюдателя. Вам абсолютно наплевать на серийного убийцу-маньяка (он набрал воды в стакан, вернулся на прежнее место) и за пистолет схватились, потому что я задел ваше самолюбие, а не для того чтобы схватить и обезвредить преступника. Разве я не прав?
Почтальон сделал глоток из стакана. Коля не знал смеяться ему или же плакать. Перед ним сидел убийца, в этом не было никакого сомнения, но он оперировал какими-то высокими понятиями, это провоцировало Колю на размышления, и отвлекало от обдумывания возможностей освободиться из рук чокнутого маньяка. Самое страшное - Почтальон полностью контролировал ситуацию.
- Я готов рассматривать положение ценностей с любой точки зрения, - сказал Коля и погремел наручниками. -Если вы приковали меня к батарее, значит, не верите в это. Какой же смысл в нашем разговоре?
- Я читал о вашей непредсказуемости.
- В характеристике?
- Не только.
- Снимите наручники, - с оттенком металла в голосе произнёс Коля.
- Извините - нет.
- Не извиняю. - Коля посмотрел в окно: близился вечер.
- С самого начала ваши действия выглядят бессмыслицей - я имею в виду начало в июле, - сказал Коля, - то, что вы находитесь сейчас здесь, делает эту бессмыслицу ещё бессмысленнеё, но повтор любого фрагмента, независимо от содержания, образует систему, а в системе уже есть смысл…
- Система и смысл - не одно и то же, - вставил Почтальон.
- Тогда укажите мне значение ваших поступков.
- Я обратил на себя внимание.
- Чьё?
- Ваше.
- Вы что - "голубой"? - спросил Коля. Почтальон даже не улыбнулся.
- Вы обратили на себя внимание только моё, или чьё-то ещё? - продолжал настаивать Коля. - Прежде вы звонили по номеру Комитета… Зачем вы позвонили сюда и подставили меня всем этим органам внутренних дел?..
- Вы действительно упрямы, - вздохнул Почтальон, поставив стакан с водой на стол. - Поймите же, наконец, что я всего лишь сохранил естественное положение вещей…
- Двенадцать трупов - это естественное воскликнул Коля.
- Вынужден вновь напомнить о банке Лассаля, - сказал мужчина и добавил, немного устало. - Вы слишком возбуждены…
- Возможно, - отозвался Коля и погремел наручниками. - О'кей. Вы по-прежнему не верите, но допустите, что я объективен - так, как это нужно вам и продолжайте, святая корова, должно же это чем-нибудь закончиться?
- Поверьте - только начинается, - улыбнулся Почтальон."…Выводы из всего вышеизложенного, выглядят довольно грубо и невежественно, и даже вращение сложных терминов не спасает автора от справедливых упрёков. Тем не менее, построение любого общества время от времени вынуждает прибегать к насилию; любая политика требует сомнительных, порой грязных действий; власть держащие, независимо от своей политической окраски, исповедует в государстве строй, который не всегда благоприятствует народу. А теперь представим себе деятельность службы - неподкупной, беспристрастной и объективной - в подобных условиях. Что же мы получим?
То же, что произошло с солдатами-спецназовцами, которых обучали убивать - для родины. Потом родина оставила их без работы, и они начали убивать на родине для денег. В случае с целой системой безопасности, оставленной на произвол судьбы, власть получит киллера, которого обучали на народные деньги, но в общегосударственном масштабе. Этот киллер будет уничтожать не отдельных лиц, а государственную систему в целом. Учитывая масштабы, происходить это будет не ради денег, или других каких-то меркантильных соображений, а по инерции…"
Вячеслав Кайдашов
10.
- Вы действительно безумны, - ошарашено произнёс Коля, машинально двигая пальцами затёкшей руки. - Вы чокнутый, но значительно больше, чем я ожидал. Извините, что недооценил вас с самого начала. Оказывается маньяк-убийца - это тысячная доля вашего безумия…
За окном по-прежнему наступал октябрьский вечер. Коле казалось, что ночь и утро не наступят никогда. Время остановилось.
- Вы напуганы, - сказал Почтальон, - а ведь ещё не так давно маялись, не зная куда себя деть - ещё бы! С такой обширной базой знаний и опыта! Вы до сих пор не осознавали объёма своих данных и сейчас напоминаете ребёнка, обнаружившего, что манеж и погремушки - это далеко не всё.
- Замечательное сравнение! - похвалил Коля. - А всё остальное - бред, чепуха, чушь собачья, бутор поздней весны. Поймите, КОБ, в сущности, был далёк от политики, его интересовала только бюджетная статья, вы же предлагаете…
- Я ничего не предлагаю, - резко перебил его Почтальон. - У меня ничего нет…
- Ну да, вы всего-навсего обратили на себя внимание, - иронично отозвался Коля. - В КОБ, прежде всего, меня учили действовать в системе. По правилам.
- Вас учили работать и вопреки системе, и с нарушениями правил, - уверенно возразил Почтальон. - На самом деле это и есть первооснова Комитета. Речь идёт не о власти - а об альтернативе власти; не о политике, а об альтернативе политике; не о правлении, а об альтернативной системе правления…
- … и всё для блага народа и всего человечества в целом, - саркастично завершил Коля. - Почему вы сами не сделаете этого? Вы прекрасно осведомлены о делах КОБ - за последнее десятилетие, во всяком случае - знакомы с методами нашей работы. У вас есть то же самое, что и у меня.
- Я всего лишь Почтальон, - весомо произнёс мужчина в пальто-мантии. - Я разношу почту, но не знаю её содержания - только в общих чертах…
Коле показалось, что они слишком долго смотрят в глаза друг другу. Рванувшись вперёд с такой силой, что стул пронзительно проскрипел ножками о пол, Коля произнёс:
- Вы убийца. Маньяк-убийца. А я - следователь. Мой долг задержать вас - как убийцу, а не как Почтальона. Пусть учили меня не этому, но сейчас мы оба находимся в системе, где преступников полагается предавать суду…
- Иными словами - другой системе, - отпустил ремарку человек в пальто.
- Черт с ними, с вашими определениями, - отмахнулся Коля. - С таким же успехом вы могли прийти сюда с проектом вечного двигателя. Для меня это выглядело бы убедительнее патриотических ценностей. Вы плохо читали мою характеристику…
- Что ж, - сказал мужчина, вставая со стула, - я расстаюсь с вами не с чувством человека, допустившего ошибку...
- Рад, что не разочаровал, - с сарказмом отозвался Коля.
- Знакомство было более чем приятным, - сказал Почтальон. - Всего доброго…
Коля молча смотрел, как тот преодолел все четыре двери. Полы пальто-мантии развевались от встречного движения воздуха. "Пророк", - иронично подумал Коля. Этаж по-прежнему пустовал - надо полагать по мановению волшебной палочки спрятанной в рукаве Почтальона. Он нажал кнопку лифта, кабина впустила его в себя. Прощальный жест, одно движение ладони. Двери сомкнулись, кабина двинулась вниз. Цифра "6" погасла…
Коля догадывался, что Почтальон знает его не только по характеристике и отзывах коллег. Однако мутным пятном родилась догадка: если Почтальон просчитал действие с пистолетом обоймой, он должен был знать, что начнёт делать бывший сотрудник КОБ, как только главный подозреваемый по делу с двенадцатью трупами исчезнет с глаз долой.
Отопительная система в здании РОВД насквозь прогнила и держалась благодаря нескольким слоям краски; не стоило особо труда вцепиться в сгиб трубы, согнуть-разогнуть её несколько раз и разорвать словно гнилую верёвку. Именно так и собирался сделать Коля, но, словно насмехаясь, откуда-то из глубины коридора раздался странный глухой гул и плавно перешёл в чьи-то шаги, голоса, стук дверей и шелест бумаг. Коридор наполнился сотрудниками, ленивыми и уставшими к концу рабочего дня. Коля всё же решил не терять времени даром. У него в запасе было секунд двенадцать, пока Почтальон не успел спуститься на первый этаж. Кочергой высветилась цифра "5".
- Эй! - громко крикнул Коля. Первый попавшийся сотрудник, проходивший мимо, остановился на его клич и удивлённо уставился на прикованного оперативника.
- Мы с мужиками поспорили, - деланно смущённо произнёс Коля, - Подай, вон ключи лежат…
Отстегнув себя о батареи, Коля кинулся к внутреннему телефону на столе капитана Пигрова, надеясь, что тот работает, и сейчас не объявили технологического перерыва. Телефон работал.
- Дежурный! - проревел Коля в трубку. - Немедленно отключить лифты! Это приказ!.. Мне плевать, что там кто-то едет, приказы не обсуждают! Выполняйте!..
Меланхоличная четвёрка сменилась зубастой тройкой. Коля немигая проводил исчезновение тройки, после светодиодный экран над дверцами лифта остался пуст.
Из нижнего ящика стола Коля извлёк пластиковый футляр для очков, неизвестно от кого оставшийся ему в наследство вместе со столом. Очков в футляре не было, вместо этого туда был насыпан обыкновенный мел. Поставив раскрытый футляр рядом со стаканом, откуда пил Почтальон, Коля дунул на футляр - белое облачко окутало стакан, оседая на нём и на поверхности стола. Размноженные ксероксом листы с отпечатками пальцев с последнего места преступления были разбросаны по всему кабинету. Коле хватило четырёх совпадений. В кабине лифта между этажами висел Почтальон.
Зловеще усмехнувшись, Коля загнал обойму в пистолет и двинулся к выходу…"…Как версию, можно рассмотреть модель создания спецорганизации, действие которой будет базироваться не на неподкупности, беспристрастности, объективности, жёсткости или патриотизме, а на элементарных человеческих отношениях, которые давно уже не берутся во внимание в построении цивилизованного общества. Здесь подразумевается некий третий путь, между добром и злом, если хотите, но, к большому, сожалению, поиск этого пути, его разработка, и внедрение в действие потребуют слишком много времени. Вполне возможно, что не останется никого из тех, кто сможет пожать плоды, для кого эта система будет пребывать в активном состоянии…"
Вячеслав Кайдашов…Появление "молодого сотрудника" в вестибюле с оружием наизготовку вызвало реакцию схожую с растворением аспирина "С" в стакане воды. Из дежурки выглядывало бледно лицо зелёного, как тополь по весне, лейтенанта. Два десятка сотрудников уставились на Колю. В почти полной тишине он сказал дежурному:
- Запускай лифты.
…и стал напротив дверей в классической стойке. Краем глаза он заметил, как несколько оперов вынули свои пистолеты, но стояли в недоумении, будто не зная предназначения табельного оружия. На табло высветилась двойка.
- Кого-то ждёшь?
Справа от Коли появилась массивная ладно сложенная фигура, взгляд зацепился за эмблему "Беркута", или ещё чего-то в это роде.
- В кабине - убийца, - твёрдо произнёс Коля. - Его Куликов с лета ловит.
- Никак Почтальон?! - воскликнул "беркутовец".
- Да, - ответил Коля. Рядом с ним, словно грибы после дождя, выросли ещё трое оперов с оружием в руках по направлению к лифту. "Если Почтальон шевельнёт хоть пальцем - не видать Куликову Почтальона", - подумал Коля…
Единица.
Дверцы разъехались в стороны, абсолютно равнодушные к направленным на них пистолетам. Кабину лифта делали не в Голливуде, не было никакой возможности выбраться из неё, остановленной между этажами без помощи извне. Помощи снаружи для Почтальона в этом здании не было и, тем не менее, кабина была пуста.
"Абсолютно", - подумал Коля.
Всё-таки у Почтальона был некий стиль в поведении: на полу кабины лежал истрёпанный шнурок от стандартного мужского ботинка. В вестибюле всё ещё висел неподвижная тишина, но в следующую секунду она взорвалась шумом и действиями с криком "беркутовца":
- Быстро проверить этажи! Из здания никого не выпускать! Проверить чердак, крышу и пожарные лестницы!
"Пожарная лестница здесь одна", - мысленно исправил его Коля на автопилоте. Он почувствовал, в каком сильном напряжении пребывал, когда удерживал на прицеле лифт. Ныл каждый мускул не только тела, но и лица. Коля улыбался. В шнурке на полу кабины оперативники не увидели ничего, кроме издевательства. В отличие от них Коля получил наглядное подтверждение того, что Почтальон, прежде всего, реально существующий человек… а человеку свойственно ошибаться.
Почтальон никогда не был сотрудников Комитета Общественной Безопасности, иначе осознал бы своё заблуждение, но тогда он не был бы Почтальоном. Замкнутый круг. В основе деятельности КОБ стояла психологическая потребность одного сотрудника в одном, оператора в оперативнике, начальника в подчинённом - и наоборот. Общая идея безопасности государства, как некая цель, которую необходимо достигнуть и успокоиться, разойтись по домам - она отсутствовала. Система была эффективна в непрерывном действии. Именно поэтому отчёты КОБ выглядели так малоубедительно и малопонятно. Психологическая потребность обеспечивала стабильность, но повторить эту комбинацию вновь не удастся никогда, а именно этого добивался от Коли Почтальон…
Бледный лейтенант всё ещё торчал из дежурки. Коля подошёл к нему.
- Отсюда можно позвонить по городу?
- Чего? - испуганно отозвался дежурный.
- Телефон, - устало произнёс Коля.
Трубку взяли почти сразу, на середине гудка. Коля раздумывал, стоит ли выпроваживать лейтенанта за дверь, решил - пусть остаётся.
- Алёна?.. Как хорошо, что я вас застал. Послушайте, что вы делаете сегодня вечером?.. Замечательно!.. послушайте, давайте куда-нибудь сходим… Прямо сейчас, работа ведь закончилась… Да, и про инопланетян, и про Бермудский треугольник в Краснодарском крае… замечательно!… Послушайте, Алёна, - Коля потоптался у пульта дежурки, - скажите, пожалуйста, просто так: "Абсолютно"…Aпрель - май, 2000
Приложение
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АКАДЕМИКА САХАРОВА
До начала середины восьмидесятых годов ХХ в. ГУ им. Сахарова был обычным ВУЗом, и его история ничем не отличается от других университетов: образован в 1935 году; за шесть лет, не имея собственного помещения, дал стране более шести тысяч специалистов различного уровня и профориентации; ряд преподавателей участвовали в создании ракетного оружия; были репрессированы; участвовали во второй мировой войне; были реабилитированы - и т. д., и т. п..
Конструктивные перемены в Университете начали происходить в 1982 - 1983 годах, при довольно интересных обстоятельствах. В наши дни изменения эти приписывают Комитету Национальной Безопасности (КНБ), однако это не совсем так. На самом деле заслуга эта принадлежит сотруднику Бюро Аномальных Явлений, в упомянутый период вздумавшему сотрудничать с Университетом. Зовут его Киселёвым, Евгением Александровичем, тогда он был начинающим специалистом и, как и все начинающие специалисты, страдал избытком энтузиазма. В рядах ГУ им. Сахарова (тогда - просто "ГУ") Киселёв встретил годами сложившуюся систему коррупции и взяточничества. Надо заметить, что подобное можно было встретить едва ли не во всех ВУЗах страны, если вспомнить время, о котором идёт речь. Но Киселёв обратился именно в этот Университет, и общий расклад, разумеется, его не устроил. Не жалея ни сил, ни времени, ни средств, он уличил более 80% из общего числа сотрудников Университета во взяточничестве, и представил Большой Комиссии неопровержимые доказательства их вины. Бюро Аномальных Явлений выполняло в Университете заказ КНБ, потому "нацистам" и приписывают подвиг, которого они не совершали.
Колебалась ли Комиссия, принимая решение, или же постановление было принято немедленно, - Университет был закрыт по причине отсутствия преподавательских кадров. Студентам дали сдать летнюю сессию (1983 г.), после начались аресты, сборы показаний и солидных сумм. Фактически Университет не прекращал своего существования; первого сентября 1983 года студенты вышли на занятия, но преподавали им уже совершенно новые люди, тщательно отобранные КНБ.
Отсюда начинается самое интересное. Существует мнение, что Комитет Общественной Безопасности (КОБ) и Комитет Национальной Безопасности изначально, ещё до своего создания были задуманы как две конкурирующие между собой организации. Ситуация в данном случае схожа с созданием атомной бомбы, которую ради мира на Земле следовало иметь двум сильным державам сразу. Подразумевается не бомба, а полномочия КОБ и КНБ. В сущности, они равны.
В середине 80-х КОБ ("общаки") занимался всякой всячиной, от снежного человека, до предпоследнего прилёта марсиан. Город был не последним пунктом, отмеченным на картах в КОБ красной точкой, достаточно вспомнить гигантскую аномалию "Терриконы". Естественно, активная забота КНБ в отношении высшего образования не могла ускользнуть от внимания КОБ. Начались бурные судебные заседания под присмотром Комиссии; рвали на груди рубахи, награждали друг друга взаимными обвинениями. Основным аргументов КОБ, как обвинителя, была тайная подготовка "нацистами" поля для своих экспериментов на обломках Университета. КНБ, как ответчик, парировал тем, что обещал выдать высокий показатель в рядах выпускников.
Зимняя экзаменационная сессия 1983-1984 годов напоминала год 1939: преподов и профессуру забирали прямо с экзаменов, для дачи показаний в очередной юридической разборке между "нацистами" и "общаками". КОБ проиграл первый раунд. После того, как КНБ всё-таки выдал убедительный показатель (Питер, Москва, Казань, Оксфорд, Кембридж отдыхали), прения завершились сами собой. Но от Университета КНБ велено было держаться подальше.
Чего "нацисты", разумеется, делать не собирались.
В КОБ это знали, потому и предприняли неожиданный и результативный ход: из числа выпускников Университета они стали пополнять свои собственные ряды. Признать в открытую опеку над Университетом в КНБ не могли, и опять начались судебные разбирательства. В сущности, КНБ подготавливал в Университете квалифицированные кадры для себя, а цели и задачи, как "нацистов", так и "общаков" были написаны словно под копирку.
Следует признать, что КОБ действовал намного честнее своих конкурентов. Непосредственно в процесс обучения они не вмешивались, тогда как сотрудников КНБ время от времени обнаруживали среди персонала Университета. Очередной ход КНБ привёл к новому расформированию ГУ им. Сахарова (1999-2000 гг.). Неудачно реализованный проект "Поколение" лишил жизни более трёх тысяч студентов. Скрыть это было невозможно: корпуса ГУ им. Сахарова располагались в самом центре Города. Студентам, чудом оставшимся в живых, на выбор были предложены другие ВУЗы страны для продолжения обучения. Однако, летом 2000 года, без лишнего афиширования и рекламы, в Университете был сделан новый набор с нуля. Обречёнными на службу в секретных организациях этих детей считать никак нельзя: тремя месяцами ранее, в мае того же года, КНБ и КОБ прекратили своё существование.
Своё последнее решение Большая Комиссия приняла после того, как получила данные о сотрудничестве КНБ и КОБ в проекте "Поколение". Иными словами, они перестали быть конкурентами - за долгие годы. Можно считать справедливой следующую точку зрения: Комиссия поступила так, потому что опасалась иметь столь мощную силу, какую представляло собой объединение КНБ и КОБ.
История Государственного Университета имени Андрея Сахарова, его отношения с КНБ и КОБ - всё это было исследовано и изучено ещё в середине 90-х годов минувшего столетия. В частности, Вячеслав Кайдашов (1975 - 1999) в ряде курсовых работ пытался доказать гипотезу, основанную на факторе случайности, который способствовал успехам КОБ и мешал КНБ. Быть может, убедительные доказательства этой гипотезы продлили бы существование треугольника "Университет-КНБ-КОБ", однако у Кайдашова был доступ только к двум граням из трёх - Университет-КОБ. КНБ находился для него за закрытыми дверями или высоким забором, и студент кафедры социологии мог оперировать в этом отношении только догадками…
